Schisma - Графомания, как она есть. Рабочая тетрадь

Пора обобщить сказанное. Итак, постулировав, что оправданного многословия не бывает , мы бегло рассмотрели наиболее одиозные варианты многословия: плеоназм, тавтологию и лапалиссиаду. Затем мы перешли к контекстной тавтологии [9] Естественно, что на трёх примерах невозможно выстроить адекватную проблеме модель, но я всё-таки не книгу пишу, а статью. , сделали вывод о том, что в описании объекта допустимы только альтернативные определения , а также выяснили, откуда берётся многословие и что мешает писателю ясно и кратко выражать свои мысли.

Важно помнить: писатель вообще оперирует не словами, но безмолвием [10] Графоман сочтёт этот тезис парадоксом, ремесленник усмотрит здесь доказательство моего высокомерия, а мастер и умный читатель согласятся со мной. . Слова суть мусор. Многословие же в точности подобно воде, скопившейся в трюме яхты, и точно так же, как заботливый яхтсмен вовремя откачает трюмные воды, добросовестный писатель безжалостно вычеркнет лишние слова из своей рукописи.

Прежде чем начать вторую лекцию из цикла «Графомания», сделаю маленькое объявление. Всем графоманам категорически читать доклад Владимира Пузия (Аренева) «Взаимодействие автора с редактором: Тянитолкай или кентавр?» Особенно усердно размышлять над фразой: «[писателю] нужно научиться уважать собственные тексты и собственных читателей».

Теперь, как и заявлено, лекция о местоимениях.

Вначале давайте определимся с терминологией. Я буду употреблять термин «местоимение» буквально: слово, заменяющее какое-нибудь имя. Такая оговорка (смех без причины, между прочим, признак сами знаете чего) очень важна, ибо класс местоимений лишён грамматической, лексической и семантической целостности. Категорически относить к классу местоимений или вычёркивать оттуда какое-либо слово простительно, наверное, только школьникам, но отнюдь не писателям.

Поясняю. Слово «ерунда» — формально существительное. И в конструкции:

«Не верил он ни в полтергейст, ни в спиритизм, ни в инопланетян и считал всё это ерундой»

оно ведёт себя именно как существительное. Но во фразе:

«Не верил он ни в полтергейст, ни в спиритизм, ни в инопланетян, а потому и говорить обо всей этой ерунде не желал»

оно (вместе со словами «вся» и «эта») выступает в роли местоимения.

Самые дошлые уже поняли: местоимением может стать любое абстрактное понятие. Но держу пари, не каждый из самых дошлых знает, что в русском языке почти любому имени может быть придан абстрактный смысл. Так, например, слова «цветочки», «бантики» и «рюшечки» запросто употребляются в значении «нечто несерьёзное, несолидное, приличествующее только барышням» и, как таковые, представляют собой абстракцию, вполне способную выступить в роли местоимения.

Фактически, местоимение есть эвфемизм — слово-заменитель, слово-вуаль, слово-маска.

Итак, местоимения.

Прошло уже очень много времени с тех пор, как фраза: «он сунул свою руку в свой карман и достал свой портсигар» стала едва ли не крылатой. Но начинающие авторы с маниакальным постоянством продолжают лепить притяжательные местоимения где надо и где не надо.

Мне не хочется долго распространяться о притяжательных местоимениях. Эта тема, если кому интересно, вполне раскрыта Никитиным, и я не вижу смысла повторять сказанное ранее.

Сообщу только о том, как отличить уместное притяжательное местоимение от неуместного. Америку, кстати, даже здесь не открою.

Размышляя над необходимостью употребить притяжательное местоимение, вы должны задать себе вопрос: «Есть ли варианты?» В большинстве случае, если вариантов нет, притяжательное местоимение вычёркивается недрогнувшей рукой. Единственное оправдание дефолтному [11] См. предыдущую лекцию. притяжательному местоимению — ритмическая структура текста. Однако не спешите обольщаться, практика показывает, что ритм текста начинающего прозаика оставляет желать не просто лучшего, а сразу всего. Возможно, вы являетесь счастливым исключением из правила, но и в этом случае вам стоит вычистить рукопись настолько тщательно, насколько ваша нервная система вообще способна вынести подобную экзекуцию [12] Нет ничего страшнее, чем редактировать свой текст (в особенности же ловить мелких блох, поскольку именно они, как правило, вынуждают кардинально перекраивать целые абзацы). Вначале вы будете ругаться матом на себя и ту «идиотку», которая посоветовала вам вычистить рукопись. Но после того, как вы убьёте на корню две-три главы и перепишите их заново раза по три, в вас родится неведомое доселе чувство законной гордости и радости от хорошо исполненной работы. Не исключено, что дальше станет легче. .

На этом разговор о притяжательных местоимениях я закончу и перейду к более сложным, а значит и более интересным случаям.

За последние лет десять Вадим оброс недвижимостью, но старался держаться от всего этого подальше.

Вопрос для самых интуитивных: от чего «всего этого» «старался держаться подальше» персонаж?

От недвижимости? Допустим. Однако учтём, что человек может держаться подальше от недвижимости не иначе, как на расстоянии, выраженном в единицах СИ. Выходит, персонаж одержимо избегает появляться в собственных домах?

Ладно, и такое случается. Но почему тогда не «от неё» (недвижимости), а «от всего этого»? Читаем дальше:

Его усадьбой, загородным домом, всеми тремя квартирами и даже конюшней управлял Моисеич.

Вот оно как. Некорректна, оказывается, постановка вопроса. Здесь под местоимениями подразумевается вовсе не недвижимость, как таковая, а действие над недвижимостью — управление ею.

Интуитивно автор почувствовал несуразность, но сходу сформулировать её не смог, а думать поленился и написал «от всего этого» в надежде на то, что местоимение завуалирует и небрежность, и лень. Между тем местоимение употреблено неправомерно: сущность ещё не поименована, действие не обозначено, автор назовёт его только в следующем предложении. Зато произошла подмена понятий, и при первом прочтении можно вообразить, что автор имеет в виду совсем иное.

Первое правило, связанное с употреблением любых местоимений, гласит: вначале сущность следует назвать по имени и только потом вместо имени допустимо употребить местоимение . Надо признать, что это правило соблюдается весьма строго даже графоманами… но лишь до тех пор, пока дело касается личных и притяжательных местоимений.

Он любил скачки страстно, всё лето мог проторчать на ипподроме. А если уж состязались такие лошади, как Ветерок, забывал всё на свете. И куда бы он ни приехал, везде его ждало что-нибудь этакое. Вот и здесь то же.