Екатерина Оаро - Держись и пиши [Бесстрашная книга о создании текстов] [litres]

Каждый раз, когда я преодолеваю собственное сопротивление и все‐таки пишу, я вспоминаю слова Стивена Кинга: «Любители сидят и ждут вдохновения. Остальные из нас просто встают и идут работать», – и чувствую себя не размазней, а профессионалом.

1. Вдохновение исчезает, когда нечто перестает быть новым для нас.

2. Сложности, сомнения и избегание – один из этапов работы над большой вещью. Лучше иметь его в виду.

3. Если бы на одном вдохновении можно было создать роман, то недописанных романов не существовало бы.

4. Роману нужны и полет фантазии, и хорошая структура. Вдохновение отвечает за первое, волевое усилие – за второе.

5. Писать – это наша работа, а вдохновение – наша зарплата.

Сядьте сегодня за один из своих старых замыслов. Наверняка у вас есть такой – даже если это просто идея, которую вы несколько лет крутили в голове. Возьмите этот черновик или набросайте его и положите неподалеку.

А теперь вспомните что‐то из увиденного или услышанного на этой неделе, что вызвало в вас отклик. Это может быть что угодно: новость, фраза из случайного поста в социальной сети, реплика подруги или вашего босса, образ из песни, белка из парка, где вы гуляли… что угодно, к чему вы возвращались мыслями.

Запишите это. А после запишите ответ на вопрос: «О чем это для меня?»

После того, как вы поймете и запишете, о чем для вас эта история (о красоте спонтанности, о том, что над отношениями нужно работать, о равенстве людей перед смертью, о… чем?), вспомните о своем старом замысле. И свяжите обе темы. Найдите, как они пересекаются.

Это освежит ваш старый текст и даст вдохновение работать над ним дальше.

Как часто бывает так: новая идея блеснула в воображении – вы торопитесь, преисполненные энтузиазма, записать ее. Мысль свежа, как берег Ла-Манша, и все в ней красиво и гармонично. Вы пишете увлеченно, забыв и о времени, и об обеде, и о затекшей ноге. А после перечитываете написанное – и вянете: вам не удалось перенести то, что было в вашей голове, на бумагу, не растеряв волшебства по дороге. Получилось скучно, плоско, вторично.

У тех, кто в этот момент расстраивается или останавливается, писательство из радостного процесса творчества превращается в муку.

А между тем, сложно представить себе художника, расстроившегося, что его первый эскиз не похож на то, что висит в Третьяковской галерее. Каждый художник знает, что произведение начинается с наброска, но от наброска до холста, покрытого лаком, – много этапов работы.

Модельер знает, что выкройка платья не равна платью, которое он задумал. Платье еще нужно сшить.

Дизайнер интерьера понимает, что его работа не попадет в глянцевый журнал сразу: сначала нужно выровнять и покрасить стены, перестелить пол. Продумать освещение и заказать мебель. Сверить все размеры и оттенки. Развесить постеры и картины, расставить цветочные горшки и свечки. И только потом можно устроить фотосессию.

Бывали ли у вас такие самоедские мысли: что текст должен сразу получиться хорошим, и раз у вас так не выходит, то с вами что‐то не так? Что если он не журчит, как реченька, то и таланта у вас нет никакого? А если еще и вспомнить великих, которые создавали оригинальные произведения одним росчерком…

Не знаю, как вы, а я люблю листать собрания сочинений. В самых последних томах страницы плотно прилегают друг к другу: их редко открывали. Но именно там хранятся писательские черновики: отсканированные и расшифрованные.

На этих черновиках всегда много правок. В среднем – по десять слоев. Это значит, что писатель десять раз подходил к тексту.

Я всегда читаю сохранившиеся черновики. И замечаю, что автора законченного произведения часто можно узнать по стилю, открыв книгу наугад и прочтя несколько абзацев. А автора черновика – нет. Чаще всего черновики банальны, в них есть штампы, потерянные мысли и несостыковки. Как и у нас с вами.

Иногда мне кажется, что разница между писателем, который дорос до собрания сочинений, и писателем-новичком – только в том, что первый не бросил своего дела, увидев страшный, посредственный черновик.

Если вы решите разобрать правки, прочесть редакцию за редакцией, то увидите, как текст становится лучше, объемнее, интереснее. Он начнет удивлять вас.

В конце этой главы я приведу вам пример.

Цель первого черновика – зафиксировать идею, выгрузить из головы материал – в любой форме.

Черновик Марселя Пруста

Черновик Гюстава Флобера

Черновик Ф. М. Достоевского

Черновик Бальзака

Черновик А. С. Пушкина

Черновик Джеймса Джойса

И я верю, что мастерство писателя проявляется не в этом первом наброске, а в редактуре.

Но почему‐то, когда мы видим прекрасный текст, напечатанный в книге, мы верим, что он вышел из головы писателя таким сразу.

Вот что пишет Гоголь в одном из писем о своем творческом методе:

«Сначала нужно набросать все как придется, хотя бы плохо, водянисто, но решительно все, и забыть об этой тетради. Потом – через месяц, через два, иногда более (это скажется само собою) – достать написанное и перечитать: вы увидите, что многое не так, много лишнего, а кое‐чего и недостает. Сделайте поправки и заметки на полях – и снова забросьте тетрадь. При новом пересмотре ее новые заметки на полях, и, где не хватит места, взять отдельный клочок и приклеить сбоку.

Когда все будет таким образом исписано, возьмите и перепишите тетрадь собственноручно. Тут сами собой явятся новые озарения, урезы, добавки, очищения слога. Между прежних вскочат слова, которые необходимо там должны быть, но которые почему‐то никак не являются сразу. И опять положите тетрадку. Путешествуйте, развлекайтесь, не делайте ничего или хоть пишите другое. Придет час – вспомнится заброшенная тетрадь: возьмите, перечитайте, поправьте тем же способом и, когда снова она будет измарана, перепишите ее собственноручно. Вы заметите при этом, что вместе с крепчанием слога, с отделкой, очисткой фраз – как бы крепчает и ваша рука; буквы становятся тверже и решительнее.