Александр Иличевский - Город заката

Белый лев Иегуды спит у подножья
Иерушалаима.
Его братья рассредоточены на часах по всему
городу.
Мне особенно нравится грозная парочка у рынка,
перед зданием жандармерии времен мандата.
Другая пара мирно спит перед воротами одного
из домов
Немецкой колонии; в его саду однажды я видел
цветок,
распустившийся только на одну ночь — за всё
время жизни, —
растение с колючим массивным стеблем.
Я стоял под луной перед блеклым,
похожим на медузу, цветком,
с хлипкими длинными лепестками, и слышал
влажное, одышливое сопенье старика,
растившего это чудо пятнадцать лет:
«Я не знаю, как теперь жить», — пробормотал он.
И я пожалел, что как всегда, остановившись
на тротуаре перед львами, поддался на его
уговоры
пойти посмотреть на уникальное явленье.
«Я одинок, — сказал старик, — мне не с кем
поделиться
радостью». Всегда, когда вижу львов Иегуды,
вспоминаю того старика-великана.
Долину Гигантов арабы прозвали Долиной Роз.
Вади аль-Ваард долго была пустынна, покуда
Маттиас Франк, протестантский сектант,
задумавший построить Царство Божье
в Палестине,
пробирался к сторожевой башне Газелей,
торчавшей
посреди задичавших зарослей роз, когда-то
пополнявших набатейские караваны благовоний.
Он явился к башне с пятифутовым циркулем
наперевес,
чтобы измерить им земли, прикупленные
у оттоманов.
Лишь в 1878-м, через пятилетку, сотня
верблюдов
привезла сюда сектантов с их скарбом.
А еще через два десятилетия сам кайзер
посетил храмовников с благословением.
Теперь на территории общины тень
от пиний и кипарисов скрывает надгробья
сектантов, которых англичане во время войны
переселили в Австралию, в пасть Моби Дику.

Капитан королевских инженерных войск
Чарльз Уоррен,
тот самый, что обманул турок, прокапывая
тоннели
под Храмовую гору, чтобы вести раскопки, —
первым из европейцев исследовал Хирбат
аль-Мафджар.
Я ночевал в этих развалинах и был там терзаем
духами
женского рода. Гурии, газели, опиумные
танцовщицы
сходили со стен и влекли меня за собою
в пустыню…
У Уоррена имелся свой метод заставить пустыню
говорить:
он следовал водосборным террасам и акведукам,
которые всегда сопровождали русла сухих речек.
Так, на берегу Вади эн-Нуэйма он наткнулся на
таинственные развалины; о них речь позже.

Я поселился вскоре в Немецкой колонии,
в перестроенной конюшне того дома со львами,
что принадлежал храмовному аптекарю Занделю.
Это рассказал мне старик Копелян, вырастивший
редкий кактус:
у него я и снял комнатку в конюшне, с отдельным
входом.
Копелян родился в России и в юности скитался
по Европе.
В Палестине отслужил у британцев, поселился
в кибуце,
где встретил девушку — сироту, беженку
из Германии.
Кибуц находился к северу от Вифлеема.
На востоке
плыли в мареве ущелья, кратеры и миражи Моава.
Мертвое море в ясные дни проступало
на зазубренном лезвии горизонта. То, что
видели Копелян с женой с порога своей лачуги,
достойно многих полотен — Иванова, Ханта,
Левитана.
В 1948 году кибуц вместе с овцами и курами
бежал бомбежек и временно поселился
в пустовавшей колонии храмовников. После
войны
они вновь вернулись пред лицо пустыни.
Копелян с женой решились остаться со львами.

Иордан замерзает, когда коэны-великаны,
несшие Ковчег Завета перед племенами
израилитов,
ступают через брод. В честь этого события
Иисус Навин
приказывает каждому колену взять по каменной
глыбе
и установить все двенадцать в кольцо.
Близ Иерихона он велит разбить лагерь
и наточить ножи.
Крайняя плоть рожденных во время скитаний
в пустыне
составляет холм. После этого Господь является
Иисусу:
«Ныне Я откатил от вас посрамление египетское».
Вскоре Иисус видит, что в поле стоит человек
с обнаженным мечом. Иисус идет к нему
с вопросом,
и тот отвечает: «Я — вождь воинства Господа».
Тогда Иисус простирается ниц и называет себя
его рабом.
И вождь воинства Господа говорит вождю
евреев:
«Сними обувь свою, ибо место, где ты стоишь,
свято».

Источник питает город через тоннель,
пробитый в скале на неведомой глубине.
Так Хизкиягу спас город перед ассирийской
осадой.
Две группы каменоломов шли день и ночь
в забое
навстречу друг другу. И не разминулись.
Так и мысль, и томление, и жажда
познать Иерусалим проницает толщу времени
навстречу стремленью города всмотреться
в тебя.
«Закончен тоннель.
И такова была история создания его.
Когда еще каменоломы ударяли киркой,
ккаждый навстречу товарищу своему,
и когда еще оставалось три локтя пробить,
слышен стал голос одного,
восклицающего к товарищу своему,
ибо образовалась трещина в скале,
идущая справа и налево.
И в день пробития туннеля
ударили каменоломы,
каждый навстречу товарищу своему,
кирка к кирке. И хлынули воды
от источника к водоему
двести и тысяча локтей.
И сто локтей была высота
скалы над головами каменоломов».

Пришел черед Хирбат аль-Мафджар.
Две газели склоняют губами ветки. Чуть поодаль
один из львов Иегуды впивается в третью
газель, их подругу. Такова мозаика,
найденная Уорреном на берегу Вади эн-Нуэйма.
И сегодня в Иорданской долине
или даже на окраинах Иерусалима,
среди замшелых валунов и сосен,
можно встретить изящную кочевую антилопу,
точней, только тень ее — так
она быстра, так пуглива.
Но прежде — следует рано утром
от подножия горы Скопус отправиться
в Иерихон;
от монастыря Св. Георгия держаться
древнего акведука, скользящего по откосу ущелья,
которое ближе к полудню вольется
в Иерихонскую долину,
затопленную отвесным солнцем.
И единственная тень в ней —
настанет тенью газели.