Генри Мортон - Шотландские замки. От Эдинбурга до Инвернесса

Я почти не сомневаюсь, что эта уникальная реликвия долго пылилась на прилавке какой-нибудь антикварной лавки и была приобретена музеем за несколько шиллингов. Большая удача, что за долгие годы металлический цилиндр не затерялся, остался лежать в комплекте с портретом. В противном случае нам так бы и не удалось разгадать тайну этого заляпанного красками куска дерева.

Блестящий цилиндр снабжен кожаным футляром, похожим на стаканчик для игральных костей. Им прикрывали цилиндр в присутствии подозрительных лиц или просто в ожидании того дня, когда настанет время для тоста в честь «короля, который за морем».

Пока я разглядывал этот маленький шедевр, меня охватили те же чувства, что и при исполнении якобитских гимнов из книги Хогга. В памяти вновь встали деревянные панели старинных гостиных, вереница фамильных портретов на стене, часовой у дверей и компания заговорщиков, которая собралась в неверном свете свечей, чтобы поднять бокалы за безнадежное, заведомо проигранное дело Стюартов.

В музее можно также полюбоваться на штаны принца Чарльза, сшитые из очень качественной и прочной тартаны. Штанины соединяются с традиционными гольфами — так что получается некое подобие современных колгот. Кроме того, здесь хранится бессчетное количество документов из так называемого ларца Клунийской хартии: писанные коричневыми чернилами приказы о назначении вождей кланов на должности полковников повстанческой армии, приказы горцам явиться в условленные места и другие тому подобные бумаги. На многих из них стоит подпись «Карл, П. Р.», и все они пожелтели от времени. Ценным экспонатом является подлинный локон принца Чарльза — золотой, пушистый, похожий на локон ребенка.

Если бы кто-нибудь из американских миллионеров пожелал вписать свое имя в историю Хайленда, то я бы посоветовал ему пожертвовать деньги в фонд музея. Трудно придумать более достойный вклад, чем постройка нового приличного здания для музея Форт-Уильяма.

Я совершаю плавание на остров Скай, прогуливаюсь по тамошнему ущелью, наблюдаю за орлом, рассматриваю Волшебное знамя Дунвегана и ожидаю встречи с принцем Чарли.

Если вы посмотрите на карту Шотландии, то на самом краю гористого северо-западного побережья обнаружите на берегу пролива Слит крошечный порт под названием Маллейг. Гавань его со всех сторон защищена скалистыми мысами и окрестными холмами. Городок похож на маленький серый Дувр — с целой ватагой крепеньких пароходиков, над палубой которых торчат красные трубы, и с характерным букетом ароматов. Здесь пахнет постным маслом, гороховым супом и жареной бараниной — всем тем, что в совокупности воссоздает атмосферу веселого портового кабачка.

Упомянутые пароходы осуществляют связь между разбросанными Гебридскими островами и остальным цивилизованным миром. Летом они обычно ходят раз в неделю, зимой же — «в соответствии с погодными условиями». Эти кораблики умудряются добираться до самых удаленных (уже почти и не британских) регионов — к маленьким вулканическим островкам, затерянным на просторах Атлантики, которые, по сути, являются вершинами опустившихся на дно горных хребтов. И куда бы ни заплывали эти суда, они везде служат для местного населения живым и надежным олицетворением внешнего мира. Особенно это справедливо для тех крошечных скалистых гаваней, где на берегу стоит всего один белый домик. Но и туда пробираются трудяги-пароходики, чтобы выгрузить скромный пакет от министерства почт и новый велосипед для Ангуса Макдональда.

Это единственная связь, которую счастливые колонии островитян имеют с большой землей. Помимо того с Великобританией их связывают разве что военные мемориалы…

Я стою на палубе небольшого судна из Сторноуэя, которое направляется в сторону острова Скай [44] Ныне остров Скай соединяет с Шотландией автомобильный мост. — Примеч. ред. . Никогда еще — даже во время моих прошлых путешествий на край земли — меня не захлестывало такое мощное, такое непреложное ощущение приключения. Я еду на Скай! Взгляд мой скользит по туманным контурам мыса (почти неразличимым сквозь серую изморось); затем ныряет в прозрачную зеленую воду, где мелькают проплывающие мимо рыбешки. Вокруг меня царит оживленная суета, как правило, сопутствующая отплытию судна. Публика подобралась самая разнообразная. Вот красивая длинноногая девушка в харрисовском твиде и с желтым псом неопределенной породы (по виду смахивает на мастиффа, но за точность диагноза я не поручусь). Девица везет с собой целую кучу баулов, среди которых просматриваются удочки и клюшки для гольфа. Скорее всего, это дочка одного из вождей местных кланов, которая едет отдыхать в уединенный родовой замок.

А вот молодой человек с пухлым лицом. На нем черная велюровая шляпа и короткие гетры сизо-серого цвета. Встреть я его в Ирландии, наверняка бы решил, что это католический священник. Здесь же он, скорее всего, является сыном местного пастора или же сам готовится стать пастором. В уголке, укрывшись от ветра, сидит гувернантка с четырьмя маленькими мальчиками (на всех новые костюмчики). Их багаж состоит в основном из деревянных ящиков с провизией. Судя по всему, дама совершала вылазку в цивилизованный мир в поисках одежды и тех эпикурейски утонченных штучек, которые не продаются на вершине затонувшей горы. Коммивояжер взошел на борт судна в сопровождении целой горы товаров, упакованных в черную непромокаемую клеенку. Полагаю, он везет на Гебриды послание цивилизации в виде шелковых чулок и пластмассовых гребешков!

На палубе бака собрались лохматые островитяне. Они облачены в брюки гольф и башмаки, которые отродясь не знали чистки. На ногах у них пушистые гольфы домашней вязки с традиционными шотландскими помпонами. Мужчины стоят, опираясь на длинные палки — почти библейские посохи, — и обсуждают по-гэльски цены на овец и прочие важные темы. Небольшие черно-белые овчарки бегают по палубе, обезумев от беспокойства, и разыскивают своих хозяев, а те засели внизу и пропускают уже по пятому стаканчику виски. В какой-то момент на судне возникает страшный переполох: это грузят перепуганную и упирающуюся черную лошадь.

Маленький кораблик весь пропитан теми самыми запахами, которые выводят из себя дам, следующих в Дувр на борту «Континентал экспресс». Пахнет гороховым супом, жареной бараниной и пудингом. Камбуз располагается прямо на палубе. Вот из него выходит в облаке кухонных ароматов кок, рукава у него закатаны выше локтей. Он разыскивает взглядом стюарда и бросает ему несколько слов по-гэльски. Тот, подхватив колокольчик, отправляется в обход судна.