Хелен Дирби - Эти странные датчане

Работающие матери, у которых дети слишком больны, чтобы посещать школу, радуются, если у них есть бабушка, способная присмотреть за ребенком. В некоторых детских садах пропагандируется так называемая «бабушкина схема». Родители платят за то, что их дети входят в эту схему, и тогда им помогают добрые старые дамы, исполняющие роль бабушек.

Когда бабушки и дедушки становятся слишком слабыми и беспомощными, чтобы обслуживать самих себя, их перемещают в дома престарелых. Обычный дом на одну семью не рассчитан на несколько поколений. Кроме того, учитывая постоянно меняющуюся семейную ситуацию, среднестатистический датчанин просто не в состоянии заботиться об отчиме своей первой жены или втором муже своей мачехи. У датчан хватает хлопот со своими приемными детьми, и им не до заботы о приемных родителях их супругов.

Датчане очень серьезно относятся к проблеме выбора имени для своего ребенка. Хотя еще до рождения они уже имеют в запасе парочку имен, чаще всего они ждут, пока ребенок как-то проявит свою индивидуальность, и только потом делают окончательный выбор.

Большинство датских фамилий оканчивается на -sen, например, Hansen («сын Ханса»). Фамилии в современном смысле стали употребляться только с середины XIX века. До этого если у Ханса был сын по имени Йенс, его знали под именем Йенс Хансен. А если у Йенса Хансена появлялся сын Ханс, то его звали Ханс Йенсен. В какой-то период люди стали придерживаться семейного имени, которое у них в этот момент было, и начали передавать его своим детям. Вот почему многие датские фамилии так похожи: Йенсен, Хансен, Ларсен, Нильсен.

Многие женщины сохраняют в браке свои девичьи фамилии, что позволяет им в случае заключения целой цепочки браков сохранять свое индивидуальное своеобразие. Дети часто наследуют фамилии обоих родителей. Если же им попадается еще партнер с двойной фамилией, тогда у них появляется возможность выбора одной фамилии из четырех. Это проще, чем кажется, когда все фамилии – что-нибудь вроде Йенсен или Хансен.

В Дании существует определенный кодекс одежды, но он сильно зависит от ситуации. Дети не носят школьной формы, но им она и не нужна: начиная с шестимесячного возраста они все равно одеваются одинаково. Для большего комфорта, а также для удобства приходящей няни, одежда классифицируется в соответствии с погодой. К тому времени, как дети начинают ходить в школу, родители уже полностью осведомлены о материальных преимуществах, которые дает практичная, легко отстирываемая, на 100% непромокаемая, нетеплопроводная, с шерстяной подкладкой одежда, которая еще и снабжена липучками вместо пуговиц. Такой список требований сильно снижает возможность выбора.

С возрастом кодекс одежды приобретает более тонкие черты. И здесь снова ключевой момент – проблема общественного статуса. Женщина – компьютерный инженер должна одеваться не слишком модно и броско, иначе ее примут за секретаршу. Консультант по строительству должен быть одет в обычный костюм, чтобы простые рабочие видели в нем своего, но одновременно он должен выглядеть достаточно нарядно, чтобы достойно представлять руководство.

Хотя классового деления как такового не существует, в Дании представителей разных профессий можно узнать по цвету одежды. Садовники носят зеленые или коричневые комбинезоны, плотники предпочитают бежевый цвет. Работники физического труда одеваются в синее. А вот каменщики и маляры носят белое (сколько же им приходится использовать растворителей и отбеливателей, а ведь те вредны для окружающей среды!).

Но разумеется, самым ярким показателем статуса является ваше материальное положение. Материальное положение и высота вашего флагштока.

Достаток и зажиточность в Дании в порядке вещей. К преуспеванию стремятся ради собственного удовлетворения, а вовсе не для хвастовства на публике. Снобистское отношение к занимаемой должности почти полностью отсутствует, и большинство населения может себе позволить обычные жизненные блага. Если вы амбициозны и делаете хорошие деньги, это замечательно, но посылать при этом своих детей в платные школы (в Дании таких немного) – дурной тон. Считается неприличным роскошествовать, приобретать блага сверх того, чем вас обеспечивает государство и вообще как-либо выделяться из толпы: такое поведение считается нарушением принципов hygge и Janteloven.

Перед богатыми датчанами стоит серьезная проблема: как избавиться от денег общественно-приемлемым путем. Они могут их потратить на одежду и парфюмерию, на хорошую стрижку и всевозможные ухищрения дизайнеров. Украшения, янтарь (в Дании это драгоценный камень), мебель и дорогая бытовая техника – все это допустимо, при условии, что они хорошего стиля в скандинавском смысле этого слова. Но надо быть очень осторожным, чтобы избежать порицания общества, не говоря уж о проявлении к вам внимания со стороны налогового инспектора.

Снобизм не поднимает голову во взрослом датском обществе, но существует среди молодежи. Горе четырнадцатилетнему юнцу, если у него нет джинсов известной марки или кроссовок. Эта импортная тенденция уже стала настоящей чумой для родителей, которые жалуются друг другу на то, какие нынче пошли дети, сидя за чашечкой кофе, который они себе наливают из новенького, итальянского дизайна кофейника ценой в 150 долларов.

Датчане уверенно освободили себя от всяких мелких форм этикета и от остатков пресмыкательства перед старшими по чину, хотя во многих странах все это до сих пор считается хорошими манерами.

Они не скованы правилами этикета, им больше, чем, например, англичанам, нравится ввязываться в ситуации, которые могут оказаться весьма щекотливыми. Столкнувшись с каким-нибудь отвратительным сумасшедшим, жертвой приступа эпилепсии или уличного насилия, англичанин вытянет губы дудочкой и поспешит перейти на другую сторону улицы. Датчанин же, как правило, подойдет и поможет.

Они не привыкли попусту извиняться. Если звонит клиент и просит позвать к телефону г-на Йенсена, датчанин просто скажет: «Г-на Йенсена нет на месте». «Сожалею» в эту формулу не входит. Да он и не сожалеет. Он даже рад, что г-н Йенсен где-то еще с пользой проводит время. Слова «пожалуйста» просто не существует в датском языке. Вместо этого детей учат говорить «Bede om» (буквально «просить»). Например: «Могу я попросить еще один леденец?»

Обо всем они говорят то, что думают: о сексе, о политике, о религии – обо всем на свете. Светская беседа может затянуться просто чудовищно. Они вам честно расскажут, какие закладные получили за дом, сколько они зарабатывают в час, даже бреют они свои подмышки или нет. Стеснительность им не свойственна: «Здесь очень жарко или просто у меня предменструальный синдром?» или «Хиллари, тебе сколько лет? Вы ведь не против, если мы будем на „ты“, г-жа Клинтон?»