Коллектив авторов - Святой Преподобный Сергей Радонежский. Жизнеописание

И льется этот тихий свет с высоты небесной на нас, грешных обитателей их земной родины, и пробуждается в душе чувство горького упрека нашей немощи: вот, думается, каковы были наши духовные предки – истинные последователи Христова учения! А мы что? Господи, какая пропасть отделяет нас, плотяных, от них – одухотворенных, нас, оземленившихся рабов греха, от них – святых, чистых, свободных граждан горнего Иерусалима! И кто же тому виной, братие-читатели мои? Кто, кроме нас же самих? Ведь святые Божии такие же люди были, что и мы, той же плотью были облечены, те же немощи имели, те же скорби несли. Значит, и нам никто не помешал бы такими же стать, какими они были, если бы только сами мы того пожелали, да пожелали всем сердцем, всей душой, всем помышлением своим!..

Будем же чаще всматриваться в дивные образы их, о, недаром ведь сказано в Писании: с преподобным и сам преподобен будеши, с благодатным и сам облагоухаешься ароматом благодати, исходящим от одеяния души его!..

Как корабль, обремененный множеством сокровищ, тихо приближается к доброму пристанищу, так богоносный Сергий приближался к исходу из сей временной жизни. Вид смерти не страшил его, потому что он готовился к ней подвигами всей своей жизни. Ему было уже за 70 лет. Непрестанные труды изнурили его старческие силы, но он никогда не опускал ни одной службы Божией, и «чем больше состаривался возрастом, тем больше обновлялся сердцем», подавая собой юным поучительный пример.

За полгода до кончины великий подвижник удостоился откровения о времени своего отшествия к Богу. Он созвал к себе братию и в присутствии всех передал управление обителью присному ученику своему преподобному Никону, а сам начал безмолвствовать. Наступил сентябрь 1391 года, и преподобный старец тяжко заболел… Еще раз собрал он вокруг своего смертного ложа всех учеников своих и еще раз простер к ним свое последнее отеческое поучение. Сколько простоты и силы в этом предсмертном поучении умирающего отца иноков! Сколько любви к тем, которых оставляет! Он желает и заповедует, чтобы его духовные дети шли тем же путем к Царству Небесному, каким шествовал он сам в продолжение всей своей жизни. Прежде всего он учит их пребывать в Православии. «Высокая черта духа апостольского в преподающем завещание!» – замечает один учитель церковный. «Основанием всякого доброго дела, всякого доброго намерения, по учению Слова Божьего, должна быть вера: без веры угодить Богу невозможно. Но вера должна быть Православная, основанная на учении апостолов и святых Отцов, чуждая высокомудрствования, которое часто ведет к маловерию и неверию и сбивает с пути спасения». Далее преподобный завещавает братии хранить единомыслие, блюсти чистоту душевную и телесную и любовь нелицемерную, советует удаляться от злых похотей, предписывает умеренность в пище и питье, смирение, страннолюбие («страннолюбия не забывайте!» – эти слова апостола, кажется, особенно любил повторять угодник Божий, и мы читаем их на многих древних иконах его в развернутой хартии начертанные) и всецелое искание горнего, небесного, с презрением суеты житейской. Вот достолюбезный венец добродетелей, которыми украшал себя сам Сергий и которые он, как бесценное сокровище, завещавал своим возлюбленным ученикам! В своей последней прощальной беседе умирающий старец со всей силой отеческой любви заботился напечатлеть в детски преданных ему сердцах спасительные правила иноческой жизни; он многое напомнил им из того, что говорил прежде, и, наконец, заповедал не погребать его в церкви, а положить на общем кладбище, вместе с прочими усопшими отцами и братиями…

Безмолвно стояли с поникшими главами скорбящие чада Сергиевы и с болью сердечной внимали последним наставлениям любимого старца. О, как тяжело было им расставаться со своим отцом, под молитвенным кровом которого им так тепло и уютно жилось! Кто без него утешит их в монашеской скорби так, как он умел утешать? Кто понесет их немощи так, как носил любвеобильный их авва? Кто с такой горячей любовью будет пещись о спасении душ их? Нежнее матери был для них Сергий, и кто ж в состоянии его заменить?

Особенно грустно было им слышать последнюю волю своего смиренного игумена относительно места его последнего покоя. Один вид могилы его в храме Божием, среди собора молящихся братий, мог бы служить для них некоторым утешением: «Нет, он не покинул нас – духом он с нами, вот и залог его незримого присутствия между нас, вот тут покоится его многотрудное тело…» Так могли бы утешать себя осиротевшие дети. Но старец не желал быть погребенным в храме, и ученики лишались сего утешения. Не хотели они огорчать его смирения своим противоречием, а может быть, и боялись, чтобы это противоречие не побудило старца сделать более строгое (например – с заклятием, как делали некоторые подвижники) распоряжение относительно места его погребения, и вот, всякое слово замирало невольно на их дрожащих устах…

А старец между тем с любовью смотрел на них; он видел их горе сердечное, и тихим, изнемогающим голосом утешал их: «Не скорбите, чада мои! Я отхожу к Богу, меня призывающему и вас поручаю Всемогущему Господу и Пречистой Его Матери, Она будет вам прибежищем и стеной от стрел вражьих!..»

Перед самым исходом души своей старец пожелал в последний раз приобщиться Пречистого Тела и Крови Христовой. Руки учеников поддерживали его ослабевшие члены; с помощью их он приподнялся со своей убогой постели, чтобы встретить грядущего во Святых Тайнах Господа. С глубоким благоговением вкусил он от Чаши Христовой и в изнеможении опустился на смертное ложе…

Весь исполненный благодатного утешения, он возвел горе свои слезящиеся от радости очи и еще раз, при помощи учеников, простер к Богу свои преподобные руки. «В руце Твои предаю дух мой, Господи!» – тихо произнес святой старец и, в дыхании сей молитвы, отошел чистой своей душой ко Господу, Которого от юности возлюбил…

Это было 25 сентября 1391 года.

Лишь только преподобный Сергий испустил последний вздох, несказанное благоухание разлилось по его келлии. Лицо усопшего праведника сияло небесным блаженством, и смерть не посмела наложить свою мрачную печать на святолепный лик новопреставленного старца Божьего…

Немедленно старейшие из братии отправились в Москву со скорбной вестью к Митрополиту Киприану.

Они сообщили ему как завещание старца о месте погребения, так и усердное желание всей братии положить его в церкви Пресвятой Троицы, им самим созданной, и просили его архипастырского о том распоряжения. И святитель не затруднился благословить их на погребение смиренного игумена в церкви, хотя сам он не желал того. И вот, с горькими слезами и рыданиями, которые заглушали псалмопения, братия понесли честное и многотрудное тело своего великого отца и наставника в храм Живоначальной Троицы. Весть о его преставлении привлекла в обитель множество народа не только из окрестных селений, но и из ближайших городов; каждому хотелось приблизиться и прикоснуться если не к самому телу богоносного старца, то, по крайней мере, ко гробу его или же взять себе на память и на благословение что-нибудь из его одежды и келейных вещей. Тут были и князья, и бояре, и почтенные старцы-игумены, и честные иереи столицы, и множество иноков, кто со свечами, кто с кадилами и святыми иконами провожал святые останки блаженного старца к месту последнего их упокоения. ипохоронили его у правого клироса в церкви Пресвятой Троицы.