Коллектив авторов - Святой Преподобный Сергей Радонежский. Жизнеописание

18. Никон, подобно Михею, удостоившийся сожития в одной келлии со святым старцем и бывший потом его преемником по игуменству. Древний жизнеописатель, говоря о его строгоподвижнической жизни, выражается, что имя его «яко священие некое обношашеся» еще во время его земной жизни. Имя сего ученика Сергиева так тесно связано с историей обители Сергиевой в первое время по кончине ее основателя, что о нем следует сказать подробнее, чем о прочих учениках великого старца. Никон был продолжателем дела Сергиева в его обители, и, как видно из жития его, отошедший ко Господу наставник не переставал и по кончине своей благодатно руководить своего достойного ученика.

Родиной преподобного Никона (род. 1355 г.) был город Юрьев Польский, не в дальнем расстоянии от обители Сергиевой. В ранней молодости слышал он о равноангельской жизни святого старца и пожелал видеть его и последовать по его стопам. И вот приходит он в обитель Пресвятой Троицы и просит Сергия принять его в число своих учеников. Но случилось то, чего, конечно, не ожидал проситель: Сергий не принял в Лавру будущего своего преемника. «Дела святых, – замечает по сему случаю святитель Филарет, – ив малом велики, и в виде недоразумений премудры. Точно так же некогда поступил Евфимий Великий с Саввой Освященным, когда сей пришел в его Лавру в юном возрасте, и отослал его в подчиненный монастырь к преподобному Феоктисту. Несообразным находил он причислить к собору старейших иноков юношу, который требовал иногда отдельного руководства. Так, вероятно, рассуждал и преподобный Сергий о юном Никоне. А, может быть, провидя его особенные достоинства, старец пожелал поставить его в неожиданный подвиг послушания и смирения, и вместе с тем хотел, чтобы тот, кому суждено – младшему начальствовать над старейшими по движимками Лавры, – явился к ним, по крайней мере, не юношей, а уже пресвитером. Как бы то ни было, авва послал юношу к ученику своему Афанасию, в Высоцкий монастырь, что в городе Серпухове».

Нелегко было юному Никону понести это испытание его послушания. Святость и мудрость Сергия он знал. В Сергии он надеялся найти себе совершенного руководителя. Афанасия, по всей вероятности, Никон не знал и не мог иметь к нему такой веры, какую имел к Сергию. Кто в подобных обстоятельствах не поколебался бы? Но Никон не прекословил. Он согласился быть в удалении от Сергия, чтобы исполнить подвиг послушания Сергию, согласился быть учеником ученика, чтобы достигнуть большего смирения. Зато впоследствии никто не пользовался такой близостью к Сергию, как он, из послушания удалившийся от него! «Таков жребий беспрекословного послушника!» – замечает святитель Московский Филарет.

И Афанасий не без испытания принял Никона. Он устрашал его трудностями монашеского жития, но, видя его твердую решимость на все, наконец принял и облек в ангельский образ. Никон отдал себя руководству Афанасия, как бы самого Сергия, и за то скоро почтен был саном священства. Афанасий любил Никона как сына, но душа Никона стремилась в пустынь великого Сергия. Года через два после прибытия к Афанасию Никон стал просить своего наставника отпустить его к Сергию, и Афанасий охотно согласился. Старец с радостью встретил Никона и уже навсегда оставил в своей обители. Здесь он сначала проходил келарское послушание, а потом старец взял его в свою келлию. В этой убогой келлии Никон нашел для себя и высшее училище духовного любомудрия в беседах Богомудрого Сергия, и новое поощрение к подвигам в близком примере святого старца, и ограждение от искушений в его прозорливом руководстве, и подкрепление против немощей в его сильной молитве, и райское утешение в общении сей молитвы. Любящее сердце Сергия было для Никона отверстою дверью, откуда исходил к нему благодатный свет и мир; верное сердце Никона было также отверстою дверью для открытия Сергию помыслов и душевных движений, дабы никакое сомнение или смущение не уменьшило чистоты совести. Так почил на Никоне дух Сергия, и Сергий в последние годы сложил на Никона часть своих забот о братии, а потом, за шесть месяцев до кончины, и совсем передал Никону начальство над своей Лаврой.

«Кто мог наполнить безмерную пустоту, оставленную в Лавре кончиной преподобного Сергия? – вопрошает святитель Филарет, и отвечает: – По крайней мере, никто лучше преподобного Никона не мог уменьшить чувства сего лишения. Между прочим, он положил себе за непременное правило: во-первых, в точности и с любовью выполнять все то, что учредил и заповедал святый основатель обители и, во-вторых, быть первым на общих братских трудах. Он часто предлагал братии поучения в церкви, и его слово дышало отеческой любовью и духовной мудростью. Кротостью в обращении, заботливым управлением и отеческими советами он не только приобрел любовь и уважение всей братии, но и далеко за ограду обители распространилось о нем благоговейное мнение и слава. Но эта слава очень тяготила его и устрашала. От своего великого наставника Сергия он научился только поневоле, ради блага других, начальствовать; а по влечению собственной души [пропуск] уединяться и безмолвствовать. И вот, от молвы дел начальнических он удалился в особую келлию, а как братия много скорбела о том, то он предоставил им избрать другого игумена. Избран был Савва, бывший дотоле братским духовником, но через 6 лет и тот оставил начальствование в обители Сергиевой и по просьбе Звенигородского князя Юрия Димитриевича удалился в его удел, чтобы там основать новую обитель на Стороже. Тогда братия слезными молениями убедили преподобного Никона снова принять на себя труды управления, и преподобный, из любви к братии, уступил их желанию, но с условием, чтобы ему не препятствовали известную часть дня посвящать богомыслию и слезной молитве.

Великий Сергий шел путем жестким, путем крайних лишений по своей доброй воле. Ученикам его пришлось идти путем нужд и лишений по неволе. В ноябре 1408 года к Москве подступил свирепый Едигей. Преподобный Никон молил Господа о защите обители и призывал на помощь своего наставника, дабы не погибли плоды трудов его пустынных. Раз, после долгой ночной молитвы, сел он для отдыха и задремал. Вдруг явились ему святители Петр и Алексий и с ними преподобный Сергий. «Так угодно судьбам Божиим, – сказал Сергий, – чтобы нашествие иноплеменных коснулось сего места. Но ты, чадо, не скорби, не смущайся: искушение будет непродолжительно и обитель не запустеет, а распространится еще более». Преподав мир, святые стали невидимы. Преподобный Никон пришел в себя, поспешил к дверям келлии и нашел их запертыми. Он отпер и вышел и увидел святых, идущих от его келлии к церкви, чем и удостоверился, что это был не простой сон, а истинное видение.