Эдвард Торп - Человек на все рынки: из Лас-Вегаса на Уолл-стрит. Как я обыграл дилера и рынок

Я вернулся в лабораторию и продолжил свою работу. Через несколько минут я услышал мамин крик: она кричала и не могла остановиться. Она подумала, что кто-то – скорее всего я – лежит в пруду, истекая кровью. Успокоить ее удалось не скоро.

Я не хотел пугать маму, но этот случай навел меня на мысль. В двенадцати километрах от нас, в городе Лонг-Бич, был огромный общедоступный плавательный бассейн. Он входил в состав старого развлекательного центра Лонг-Бич-Пайк. Я, «военный сирота», росший более или менее сам по себе, пока мои родители трудились на оборонных заводах, много раз ездил туда на автобусе и плавал в бассейне.

Это был самый большой закрытый бассейн Южной Калифорнии – 36 метров в длину и 18 метров в ширину, со средней глубиной около полутора метров [22] www.digitalcollections.lmu.edu/cmd/ref/collection/chgface/id/294 . (прим. автора) . Таким образом, его объем составлял порядка тысячи кубометров. Оставшихся у меня девятнадцати граммов красного анилинового красителя хватило бы, чтобы окрасить в интенсивный цвет приблизительно одну восьмую этого объема. Но я все равно решил действовать. В помощь себе я взял одного своего худого, бледного, стеснительного одноклассника в очках с толстыми стеклами и с копной прямых белесых волос, который любил присутствовать при моих опытах. Я сделал конверт из вощеной бумаги, высыпал в него весь оставшийся краситель, запечатал свечным воском и прикрепил к нему две нитки. Если потянуть за нити в противоположные стороны, конверт должен был развернуться так, чтобы весь краситель вывалился наружу.

Одним прекрасным субботним утром мы сели в автобус, идущий в Лонг-Бич. Приехав на место, мы купили входные билеты, зашли в раздевалку, переоделись и вышли к бассейну; конверт с красителем был спрятан в моих плавках. В бассейне и вокруг него уже было около сотни купальщиков.

Я опустил конверт в воду, каждый из нас взялся за одну из ниток. Мы разошлись в разные концы бассейна и натянули свои нитки, но не настолько сильно, чтобы выпустить краситель. Мне вдруг захотелось, чтобы это сделал за нас какой-нибудь пловец. Вскоре такой пловец нашелся. Сам того не замечая, он дернул за нитку. Конверт раскрылся, и краситель высыпался в воду, образовав маленькое красное облачко «величиною в ладонь человеческую» [23] 3 Цар. 18: 44. (прим. переводчика) .

Все было тихо. Мы бегом вернулись в раздевалку и переоделись. Мой «ассистент» запаниковал было, обнаружив, что на его плавках каким-то образом появилось красное пятно, – это была улика! Я заверил его, что беспокоиться не о чем, и мы поспешили на смотровую площадку, расположенную над бассейном.

К этому моменту густое красное облако достигло размеров баскетбольного мяча. В бассейне все еще было тихо. Затем другой пловец взболтал наше облако, и оно выросло приблизительно до метра в диаметре. Оно было кроваво-красного цвета, неправильной формы и все еще такое густое, что сквозь него ничего не было видно. Потом раздался первый вопль, тревожные крики и новые вопли. Какой-то герой нырнул прямо в облако, в результате чего оно взболталось и еще сильнее увеличилось в размерах.

В возникшей панике бассейн стремительно опустел. Всего за несколько минут в нем не осталось ни одного человека. Всем купальщикам выдали купоны на бесплатное посещение бассейна. Мы были настолько захвачены видом этой суеты, что так и не получили свои купоны. Пока работники бассейна исследовали багровое пятно, оно в конце концов разрослось настолько, что стало полупрозрачным. Тем временем кто-то вытащил из воды вощеную бумагу и нитки, озадаченно на них посмотрел и выбросил их как бессмысленный мусор.

С удовольствием проведя день в развлекательном центре, мы снова зашли посмотреть на бассейн со смотровой площадки. Примерно половина воды была окрашена в цвет клубничного лимонада. Некоторые пловцы вернулись в бассейн, и все было тихо – даже тише, чем обычно, так как желающих поплавать в красной воде нашлось немного.

На следующий день в городской газете Лонг-Бич появилась маленькая заметка: «Неизвестные шутники окрасили бассейн Лонг-Бич в красный цвет». Шестьдесят лет спустя мой зять, судья Ричард Гоул, разговаривал о местной истории с одним отставным судьей, который упомянул, что читал в то время об этом случае, не подозревая о нынешних связях Рича со «злоумышленником».

Я продолжал решать старые экзаменационные задания и, когда до олимпиады Американского химического общества оставалось десять недель, набирал уже 990 или более баллов из 1000. Я сказал мистеру Стампу, что готов попробовать задания других десяти лет, которые он мне не давал. Первые два из этих наборов я тоже решил более чем на 99 %, поэтому мы сразу перешли к заданиям предыдущего года – их я тоже выполнил не хуже. Я был готов.

В день олимпиады отец отвез меня за тридцать километров в колледж Эль-Камино, и я пошел вслед за толпой между одноэтажных, похожих на казармы зданий в экзаменационный зал. Нам сказали, что в этом году было впервые разрешено, но не обязательно использовать логарифмические линейки. В последний момент я купил себе игрушечную логарифмическую линейку за десять центов – мне казалось, что тратить на нее больше мне не по карману, – считая, что, если у меня останется время, я всегда смогу быстро оценить правильность своих расчетов.

Я отвечал на один вопрос за другим – все ответы я знал. Но потом нам раздали последнюю часть задания. В ней требовалось произвести гораздо больше вычислений, чем можно было сделать «вручную» в оставшееся время. Моя дешевая логарифмическая линейка была бесполезна. Окружающие стали доставать полноразмерные, качественно сделанные линейки. Этого я не ожидал. Логарифмическая линейка вовсе не была необязательным дополнением – без нее было невозможно победить. За описание правильного метода решения баллов не начисляли – только за численный результат, рассчитанный с указанной точностью, которая требовала применения логарифмической линейки. Я с ужасом понял, что, скорее всего, не смогу занять место, достаточно высокое для получения стипендии, которая была мне необходима, и разозлился на себя за то, что не подготовился, не обзавелся более дорогой, самой совершенной линейкой. Такое превращение олимпиады по химии в соревнование по арифметическим вычислениям с использованием логарифмической линейки казалось мне нечестным.

Как бы то ни было, я принялся считать вручную со всей доступной мне скоростью. В результате я смог сделать заданий на 873 балла из 1000 возможных на этом экзамене, поэтому мой результат не мог быть выше этого значения. Я знал, что победители обычно набирали от 925 до 935 баллов, так что надежды на первое место у меня не было.