Эдвард Торп - Человек на все рынки: из Лас-Вегаса на Уолл-стрит. Как я обыграл дилера и рынок

Мы с Клодом переписывались с перерывами в течение нескольких лет. Сначала общение в основном касалась рулетки, но постепенно становилось все яснее, что мы не собираемся продолжать эту работу. Насколько я помню, в последний раз я писал ему в конце 1965 или начале 1966 года: я вспомнил наш разговор о фондовом рынке, завязавшийся, когда я увидел написанное на его доске число 2 11, то есть 2048. Это та величина, в которую превращается 1 доллар в результате одиннадцати последовательных удвоений – Шеннон рассматривал ее в качестве цели инвестиционной операции. В письме я сообщил ему, что нашел необычный способ инвестиций в небольшую нишу фондового рынка; я считал, что могу получать 30 % годовых. Со временем я мог превзойти уровень 2 11. Клод никак не отреагировал на это высокомерное заявление. А оно было именно высокомерным: на практике оказалось, что норма прибыли была ближе к 20 %.

В последний раз мы виделись в 1968 году на математической конференции в Сан-Франциско. Его последние обращенные ко мне слова были довольно горькими: «Надо бы снова встретиться, пока мы еще не в могиле».

После смерти Клода в 2001 году Бетти отдала многие из его бумаг и самодельных устройств в музей МИТ. В их числе был и рулеточный компьютер. Весной 2008 года этот экспонат был предоставлен компьютерному музею Хайнца Никсдорфа в немецком городе Падерборн. За первые восемь недель его увидели тридцать пять тысяч человек.

Когда Клод подошел к рулеточному колесу в Лас-Вегасе в августе 1961 года, он использовал устройство, которого до того момента не видел никто на свете, не считая нас четверых. Это был первый в мире носимый компьютер. С моей точки зрения, носимый компьютер – это именно то, о чем говорит это название: компьютер, функции которого требуют, чтобы его носил на себе человек. Хотя наше устройство не оказало большого влияния на дальнейшее развитие техники, сейчас носимые компьютеры – например, такие, как мои часы Apple Watch, – используются повсюду.

После блэкджека и рулетки меня стал занимать следующий вопрос: можно ли победить другие игры, в которые играют в казино?

В сентябре 1961 года, через месяц после испытаний нашего рулеточного компьютера в Лас-Вегасе, мы с Вивиан и Рон переехали в город Лас-Крусес в Нью-Мексико, и я приступил к работе на математическом факультете Университета штата Нью-Мексико (НМСУ). Лас-Крусес, бывший тогда городком с тридцатью семью тысячами населения, располагался посреди пустыни, на высоте тысячи с небольшим метров над уровнем моря, вблизи основного источника воды в этом штате – реки Рио-Гранде. Города были широко разбросаны по пустыне, и ближайшим крупным населенным пунктом был техасский город Эль-Пасо, расположенный километрах в семидесяти к югу. НМСУ был вторым по значению университетом штата после Университета Нью-Мексико в Альбукерке, который находился в трехстах с лишним километров к северу. Я приехал в то время, когда он находился в процессе преобразования из сельскохозяйственного училища в настоящий университет. К востоку от кампуса находилась «гора А» – высокий холм, на вершине которого была установлена гигантская буква «А» в честь местной футбольной команды под названием Aggies. Кое-кто утверждал, что, когда футболисты наконец выучат первую букву алфавита, ее должны сменить на букву «В».

Мы провели в Нью-Мексико четыре памятных года. Там родилась наша младшая дочь Карен, а наш сын Джефф родился в соседнем Эль-Пасо. Километрах в тридцати от нас были полигон и национальный парк White Sands («Белые пески»): там можно было в какой-то мере укрыться от летней жары, так как белый гипсовый песок хорошо отражает солнечные лучи.

Интерес к астрономии, оставшийся у меня с детства, возродился, и я с удовольствием рассматривал темное небо Нью-Мексико через небольшой телескоп. Самым захватывающим моментом моих астрономических занятий стал обед с жившим в Лас-Крусесе коллегой по НМСУ профессором Клайдом Томбо (1906–1997), который прославился на весь мир в 1930 году. Работая тогда в обсерватории Лоуэлла в Флагстаффе, Аризона, он открыл планету Плутон (которую не так давно разжаловали в «карликовые планеты»). Мой студент Уильям Уолден, или попросту Билл, работавший в Лос-Аламосе, устроил так, что я смог провести там полдня в компании одного из величайших математиков XX века Станислава Улама (1909–1984). Улам, работавший в Манхэттенском проекте над созданием атомной бомбы, впоследствии предложил и некоторые ключевые идеи для разработки водородной бомбы – так называемый принцип термоядерного оружия Теллера – Улама [121] Ulam S. M. Adventures of a Mathematician. N. Y.: Scribner’s, 1976. (прим. автора) .

Пока я преподавал на старших курсах НМСУ и занимался там математическими исследованиями, я думал о том, можно ли использовать все то, что я узнал до этого, для победы в других азартных играх. Одной из игр, которые я заметил в своих связанных с блэкджеком поездках в Неваду, была баккара. Именно в эту игру играет Джеймс Бонд в романе «Казино “Рояль”» Яна Флеминга и в захватывающем начале первого из снятых по этой книге одноименных фильмов [122] Имеется в виду американский телефильм 1954 г. Бонд также играет в баккара (правда, в европейском варианте этой игры, отличающемся от описанного здесь) во многих других произведениях Флеминга и их экранизациях: пародийной версии «Казино “Рояль”» (1967) и фильмах «Доктор Ноу» (1962), «Шаровая молния» (1965), «На секретной службе Ее Величества» (1969), «Только для твоих глаз» (1981) и «Золотой глаз» (1995). (прим. переводчика) . Давно известная в Европе, где в нее играют с высокими, а иногда и неограниченными, ставками, эта популярная в Старом Свете игра появилась в нескольких казино Лас-Вегаса в слегка измененном виде. Поскольку в баккара есть некоторые черты, сходные с блэкджеком, применение к этой игре моих методов казалось естественным. К счастью, в моем проекте с радостью согласился участвовать Билл Уолден, специалист по информатике, интересовавшийся прикладной математикой. В 1962 году мы приступили к анализу баккара, пытаясь выяснить, насколько успешным может быть использование моих методик подсчета карт.

Игра в баккара по невадским правилам идет в восемь колод, то есть 416 карт. Карты имеют те же численные значения, что и в блэкджеке, но учитывается только последняя цифра. Таким образом, стоимость туза – 1, стоимость карт с двойки по девятку совпадает с их номиналом, а десятки, валеты, дамы и короли стоят не по 10, а по 0 очков. В начале игры колоды тасуют, после чего в стопку, ближе к ее концу, вставляют лицевой стороной вверх пустую разделительную карту. Затем все 416 карт помещают в деревянный ящик для раздачи, называемый шузом. Открывают первую карту и сносят равное ее значению число следующих за ней карт. Если первая карта – десятка или «картинка», сносят десять карт.