Константин Трунин - Лауреаты российских литературных премий

В любом населённом пункте существует такое место, которое все стремятся обходить стороной, а живущих там людей трудно назвать представителями человеческого рода, настолько они одичали и так сильно им претят нормы общепринятой морали. Каждый по своему представит такое место. Во многом это связано с самим человеком и его образом жизни. Вполне может оказаться, что ты живёшь как раз там. Хорошо, если ты способен осознать данный факт. Ещё лучше, если ты можешь рассказать другим об этом. Пускай твоя речь останется далёкой от понимания. Главное — искренность. Тогда слова сами заполнят страницы. Неважно, что со стороны структура текста станет напоминать нагромождение. Внутренний фильтр запрещает игнорировать даже незначительные эпизоды. Именно от этого следует исходить, когда в твои руки попадает «Дом, в котором…» Мариам Петросян.

Нужно обладать особым чувством такта, чтобы суметь рассказать о больной теме, не задев чьих-то чувств. Что представляет из себя тот Дом, о котором рассказывает Петросян? Это то самое место в городе, которое стороной обходят местные жители. Они это делают не из неприязни — им так подсказывает внутреннее чувство. Или оно так подсказывает самой Мариам, воспринимающей Дом пристанищем отчуждённых. Читатель может воспринять Дом приютом для брошенных детей или для детей-инвалидов, но напрямую из текста данную особенность понять невозможно. Настолько Мариам иллюзорно строит повествование, что читатель запутается с определением жанровой принадлежности. Одни скажут — магический реализм; другие — городское фэнтези; третьи — обыкновенная беллетристика, только автор с максимальной осторожностью обходит острые углы, смягчая действительность.

Дом наполнен жестокостью настолько, насколько жестокость присуща подросткам. И читатель знает, что человек наиболее жесток именно в подростковом возрасте. Любой дефект притягивает взоры сверстников, старающихся сделать на нём максимально возможный акцент, выискивая повод для обидных кличек и делая всё, чтобы стало невыносимо больно. Но как быть, когда в окружении абсолютно все имеют яркие отличительные черты? Акцентировать внимание не получается, тогда в ответ получаешь упрёк посильнее. В Доме живут дети без ног и без рук, кто-то лишён зрения, иные смертельно больны. Всех их объединяет горе, но они этого не чувствуют, воспринимая Дом плоскостью, за границу которой нельзя перейти. Жить можно только при нынешних обстоятельствах, поэтому никогда не получается перепрыгнуть на противоположную сторону где живут другие люди. Если, конечно, вообще существует жизнь вне стен Дома.

Понять проблемы действующих лиц невозможно. Нужно быть частью Дома, чтобы во всём разобраться. Подростки варятся в собственном котле, никого не допуская, кроме причастных. Их жизнь — это их отдельная реальность. Понять её могут только те, кто готов прыгнуть в котёл, приняв на себя чужую боль. Мариам Петросян так и поступила. Однако, редкий читатель оценил порыв её откровенности. Слишком необычно подан материал, слишком сумасшедшей атмосферой наполнен сюжет, слишком далёким от понимания оказывается мироощущение автора.

У книги не может быть финала, однако Петросян решила довести дело до конца. Развитие событий получилось жестоким. Никаких радужных перспектив и надежд на окончание мук с обретением счастья на новой плоскости. Ведь иная сторона у изнанки просто обязана существовать. Не в этой жизни, так в другой. Не в самом Доме, так за его стенами. И если не за стенами, то где-то ещё. Тот способ обретения счастья, который избрала для действующих лиц Петросян был более жесток, нежели подросток способен измыслить самостоятельно.

Павел Басинский уверяет — Лев Толстой бежал из Ясной Поляны. Бежал так, как неоднократно поступал ранее, ежели ему требовалось забыть старое и перейти на новый уровень. Бежал так, как заставлял бежать героев своих произведений. И жизнь он завершил тем же самым образом, почти наложив на себя руки. Теперь предстоит понять, почему ему всегда хотелось бежать, и допустимо ли это называть бегством.

Исторически верно, что Толстой покинул имение, а затем погиб. Хотел ли Толстой умереть, или он не хотел умирать? Этот спорный момент не имеет ответа. Важно другое, как был построен рай. Вот именно на этом делает акцент Басинский. Начиная с получения наследства и женитьбы, вплоть до последних дней, рай не раз разрушался и заново отстраивался.

Рай разрушал сам Толстой, не умевший принимать чужого мнения. Да и не было рая, ибо неоткуда ему взяться. Ясная Поляна не приносила прибыли, дети умирали, жена искала способы обеспечить потомству будущее. Обыденность расшатывалась представлениями о религии и авторском праве, неизменно становившихся предметом жарких обсуждений в обществе. Умиротворение не поселялось в душе Толстого. Уж если о чём говорить, то о пекле, от жара которого он в итоге сгорел.

Но Басинский идеализирует представленного читателю человека. На страницах биографии Лев Николаевич обретает черты, достойные всяческого уважения. Любое обстоятельство становится отражением положительных качеств. Даже любвеобильность графа, в том числе и его измены жене, не порицается. Превозносится конфронтация с церковью, где Басинский на стороне Толстого.

Толстой воспринимается таким, какой он составил о себе образ. Написанное в письмах обязательно принимается за правду. Сказанное в литературных произведениях неизменно связано с личной жизнью писателя. Будто творческие порывы человека способны дать представление о нём самом. Заблуждаясь, Басинский ведёт повествование в ложном ключе неверного восприятия, словно выступая с защитной речью.

Апология от лица стороннего наблюдателя — не может являться объективной информацией. Не вина Басинского в заинтересованности жизнью Толстого, вследствие чего он не может всесторонне раскрыть некогда происходившее. Настоящий Лев Николаевич оказался заменён на выдуманного — желаемого быть увиденным. Вместо живого организма — идеальное его изображение.

Порогом кризиса в биографии от Басинского становится желание Толстого разрешить безвозмездно публиковать написанные им произведения. Таковое решение более всего отравляло ему существование, поскольку жена не могла примириться с подобным расточительством. Шаг за шагом, воюя с матерью своих детей, Толстой разрушал последнее, вступая в окончательный разлад с семьёй. Тут бы его укорить, показав твердолобый характер, будто бы он не умел разрешать проблемы поиском компромиссов. Басинский предпочитает соглашаться со всем, о чём бы не помыслил Толстой.