Константин Трунин - Лауреаты российских литературных премий

Стоит ли говорить о манере письма Сорокина снова? Всё тот же абсурд, не содержащий и грамма смысла. Безусловно, въедливый читатель обязательно найдёт, за счёт чего ему следует ценить творчество данного писателя. Измыслит такое же абсурдное предположение, равное по значению изысканиям Сорокина. Ведь это так просто — объявить, будто всё должно быть очевидным. Однако, очевидно лишь отсутствие здравого смысла. Таковое понимание не является минусом — всего-то особенность авторского изложения. Причём для определённого читателя довольно пленительная.

При чтении книг Сорокина лучше забыть о дне сегодняшнем. И об абсурде стоит забыть обязательно. Всё, о чём говорит Сорокин, является будущим. Пусть потомки судят, взирая с высоты своей колокольни. Ещё окажется, недооценённый кем-то из современников, Сорокин предвещал грядущее, ставшее именно таким, каким он его представлял на страницах книг. В любом случае, утопиям нет места, пока читатель внимает очередным антиутопическим представлениям. Причём каждый раз понимает — мир антиутопичен до той поры, пока не примиришься с действительностью. И для этого не надо заглядывать в будущее, достаточно взглянуть на нынешнее время.

Но будущее оправдывает любые мысли. Прикрывшись ширмой ещё не случившегося, можешь сообщать какой угодно сюжет. И было бы о чём рассказывать! Почему бы для начала не отключить бредогенератор? Чему не бывать. Ежели Сорокин продолжает пользоваться спросом, значит он не сойдёт с выбранного им пути. Он удостаивается в меру хвалебной критики, вызывает восторг у почитателей и получает литературные премии. Сорокин — это новая словесность, уже более ста лет живущая футуризмом. Да вот одна оказия! Пока футуризм не выродился в фашизм, он был позволителен. После того кажется неразумным позволять ему властвовать над умами. Всё очень серьёзно, благо разум отделяет абсурд от должного быть.

Сорокин позволяет действующим лицам сжигать книги. Они живут этим, и едят, готовя на тлеющих страницах. Ничего экстраординарного. Хотя бы не гвоздь, забиваемый в голову ради получения наслаждения. И не сладкий леденец в виде чего-то. Но такой же своеобразный изыск, оригинальностью не пахнущий. Сорокин в очередной раз повторился, меняя способ введения в организм наркотических веществ. Казалось бы, будущее за искажением реальности инструментальными методами, вроде погружения в виртуальную реальность. Так оно и будет. Один Сорокин предпочитает отказываться от очевидного, стремясь загнать человечество в пещеры, заставив сидеть у костра и бояться отбрасываемых языками пламени теней.

Беда человека — жить завтрашним днём. Все кормят обещаниями. Завтра будет лучше. К такому-то году надо сделать так-то. Всем безразлично, как прозябают люди сегодня. И Сорокину безразлично. Почему бы не совершить запланированное сейчас? Всем хорошо известно — за обещанием обычно ничего нет, кроме обещания. Потому какой толк от «Манараги»? Пустая иллюзия на воде.

Посиделки за чаем с лимоном начинаются. Речь пойдёт о Петровых. Они — Петровы — с виду обыкновенные люди, живущие присущими им страстями, чаще всего выраженными стремлением о чём-то размышлять. Темы допускаются разные: от политики до проблем взросления, от принятия на веру каждой глупости до непробиваемого скептицизма. И где-то на фоне бродит грипп, будто бы заразное заболевание, а на деле — одна из причин беспокойства, не позволяющая ощущать окружающее пространство в качестве доступной для существования среды. Рецептов счастья в действительности не бывает. Но Сальников нашёл, чем порадовать читателя. В наставительной манере, оглашая сентенцию за сентенцией, он поведёт разговор о семействе без прошлого. Всё из-за того, что Петровы вышли частью из детдома и частью из татар, теперь они не могут понять, кем всё-таки являются, ни с чем не умея себя соотнести.

О чём говорит Сальников? Отнюдь не о погоде, как то принято в приличном обществе. Алексей сразу начинает с политических аспектов настоящего. Об ином обычно люди и не говорят между собой, особенно собравшись мужской компанией. Кто там у власти? Чем он занимается? Насколько сходится пропорция обещанного и сделанного? И приходит Сальников к неутешительному выводу — политика равносильна лотерее, следовательно нет нужды выбирать, лучше довериться слепому жребию, так как особой разницы электорат не почувствует. Прав ли Алексей? Читатель обязательно над этим задумается. И придёт к неутешительному выводу, зная, никто не желает расставаться с властью, значит всё сделает для её закрепления. Это сегодня лотерея, а завтра случится её отмена, стоит обрести полномочия здравомыслящему человеку, осознающему, какая чехарда произойдёт, стоит выпустить политику из рук. В России иначе нельзя.

О чём ещё говорит Сальников? Он вспоминает детские годы. Для Алексея важна такая особенность мировосприятия, заключающаяся в неприятии глупых положений. Например, у него есть пакет и клей. Какой из этого должен быть сделан вывод? Правильно, речь должна коснуться вредных для здоровья мероприятий. Но ничего подобного Сальников сам о себе не думает, до таких мыслей доходят окружающие, либо те, кого он склонен таковыми считать. На самом деле, большинству безразлично, какая связь между пакетом, клеем и молодым человеком, ежели это не совмещается в единый момент в определённой позе. Разве такое можно допустить современному писателю? Нет, нужно обязательно раздуть предположения до небес. Чем, собственно, общество склонно увлекаться. Вернее, те индивидуумы, предпочитающие к тому же обсуждать политику. Кому-то на досуге нечем заняться, кроме как языком чесать.

Говорит Сальников и про сумасшедших. Казалось бы, встретил фрика, забудь его. Но к чему имеешь тягу сам, то аналогично тянется и к тебе. Алексей продолжил показывать Петровых со стороны их мнительности. Даже случись кому-то говорить с самим собой, ни к кому не обращаясь, герои повествования то примут на свой счёт. Хуже не бывает: подумает читатель. Только не бывает ли хуже? Почему вообще всему следует придавать такое пристальное внимание? Всё элементарно объясняется — нужно о чём-то писать. Вот и сваливаются на Петровых невразумительные ситуации, вполне вероятно в качестве следствия особенностей их мышления.

Не олигофрены ли кругом? Подумает читатель снова. Всё у действующих лиц произведения Алексея Сальникова доведено до крайности. Они либо во всём сомневаются, либо идут напролом, забыв о самосохранении. На выходе получается картина из набора глав, где каждый Петров представлен отдельно. А вместе с тем вполне допустимо перестроить содержание в ином порядке, как на страницах предстанет единый Петров, проходящий через разные этапы взросления.