Константин Трунин - Архив сочинений 2011-2014

В «Скверном времени» читатель погружается в атмосферу мнительности, гнетущего настроения и бесконечной людской молвы. Перед ним встаёт не абы какой город, а, в некотором роде, царство чумы, заразившей повествование опасным заболеванием, отчего закрыты ставни каждого дома, люди не желают адекватно общаться, все прячут лица и бегом прочь скрываются от любых слухов, пытаясь спасти свою собственную жизнь. Не хватает только зажжённых факелов, презрительного отношения и одежды, полностью закрывающей все части тела, лишь бы не допустить к себе что-то подозрительное. Слишком мрачный мир был нарисован Маркесом, но для отображения скверного времени всё было сделано просто идеально.

В «Скверном времени» нет дождя, а значит Макондо продолжает жить.

12.12.2014 ( http://trounin.ru/marquez62 )

Давайте себе представим Бирму. Бирма — это государство в Юго-Восточной Азии, располагается западнее Таиланда. Современное название государства — Мьянма. Пожалуй, кроме уже упомянутого Таиланда, который так и не покорился завоевателям, на такое же достижение могла претендовать и Бирма, но конец XIX века в ходе третьей англо-бирманской войны окончательно закрепил за Бирмой статус зависимого государства. Страна мгновенно превратилась в сырьевой придаток, главной продукцией стал рис. Всё остальное производство и иные сельскохозяйственные культуры более в Бирме не производились. Местное население оказалось в затруднительном положении, когда любой урожай риса делал крестьянина ещё беднее, чем пользовались не только граждане метрополии, но и китайцы с индийцами, выжимая из населения всё до последней крохи. Как тут не вспыхнуть восстанию?

При всём терпении бирманцев, они честно старались жить мирно, не устраивая мятежей, сохраняя робость. Лишь к тридцатым годам XX века ситуация стала выходить из-под контроля, когда с крестьян стали собирать более крупные налоги и делать это не только после уборки риса, но и до уборки, когда денег у крестьян нет. Тин Сан на каждой странице делится с читателем тяготами жизни человека, вынужденного терпеть неуважительное к себе отношение, беззащитного перед полицией и ростовщиками. Даже уникальный статус женщин (в Бирме женщины всегда имели равные права с мужчинами, поэтому они никогда за них не боролись), не давал никакой возможности избежать похотливых взглядов заезжих представителей власти. Во всём бирманец терпел непотребства… И грянул взрыв.

Тин Сан не берётся описывать центральные события тех дней, его целью становится отдельная деревня, где быт ничем не отличается от всех остальных деревень. Наглядно демонстрируется желание перемен, что исходят с самого низа повсеместно, не имея конкретного очага сопротивления. На такой волне нужно вовремя брать контроль над ситуацией, чем и воспользовались повстанцы в одном из районов. И совсем не имеет значения, как конкретно протекал там бунт, важно, что происходит в рядовой деревне, когда с одной стороны нужно собирать урожай, дабы не умереть потом с голода, а с другой стороны — сопротивляться тоже необходимо. Будет в сюжете обилие смертей, несправедливости и даже любовь. Тин Сан постарался наполнить книгу всем тем, в чём нуждается читатель.

Конечно, внукам было стыдно перед дедами, помнившими своё участие в третьей англо-бирманской войне, так и не признавших власть англичан, стыдно и перед отцами, которые вернулись с фронтов Первой Мировой войны, вынужденные воевать по призыву на стороне всё тех же англичан, где их и за людей-то не считали, используя в качестве живого пушечного мяса и унижая в меру своего внутреннего осознания превосходства. Впрочем, Тин Сан всё равно сильно не акцентирует на этом внимание, пытаясь показать зарождение сопротивления на осознании следующих друг за другом актов притеснения.

В заключении Тин Сан приводит несколько своих рассказов о жизни в столице Рангуне. Тут читатель увидит противоположную картину, будто и нет никакого притеснения в стране, лишь повторение индийских мотивов, когда везде встречается беднота, желающая просто жить достойно да всеми силами старается избежать возвращения в деревню, где всё равно будешь унижаем и при плохом урожае просто умрёшь из-за отсутствия еды. Рассказы скроены ладно, но они вызывают чувство противоречия, особенно если сравнивать с основным произведением книги.

Нельзя ставить людей в безвыходное положение, от этого легко пострадать, а то и всё потерять.

12.12.2014 ( http://trounin.ru/sanxx )

Оригинальное название книги — «Хроники Франции: Изабелла Баварская». При этом Изабелла встречается в тексте не чаще, чем остальные действующие лица, а сюжет крутится вокруг нескольких эпизодов Столетней войны между Англией и Францией, где последняя продолжала терпеть притеснения от более слабого соседа да бороться за сохранение права считаться независимым государством. Годом написания книги считается 1835 год, тогда Дюма-отец ещё не вёл никаких дел с Огюстом Маке да и писательский талант только нарабатывался, поэтому не стоит удивляться читателю такой книге, где толком нет никакого сюжета, а повествование напоминает разорванное лоскутное одеяло, когда автор пытался орудовать иголкой с нитками, только действовал при этом неумело, проливая кровь, что остаётся только наблюдать за происходящим.

Удручает при чтении простое осознание того, что перед тобой именно историческая хроника с ненавязчивыми вкраплениями художественной обработки, когда исписав n-страниц реально произошедшими событиями, Дюма начинает живописать вокруг какого-либо определённого момента, уделяя этому очень много внимания. Начав роман с приезда во Францию Изабеллы, продолжает описание каждого задействованного лица, их одежды, их жестов, их обязанностей, их родственников, выстраивая цепочку, уводящую читателя куда-то далеко. Безусловно, дать больше деталей — это хороший подход, но во всём нужно знать меру, а вот этого-то у раннего Дюма нет. Другим удручающим моментом являются постоянные рыцарские турниры, которым посвящена чуть ли не треть книги, когда Дюма раз за разом будет во всех подробностях описывать жар пылающих схваток, от которых постепенно начинаешь закрывать глаза. У кого всё это почерпнул Дюма… уж не Вальтер ли Скотт был для него авторитетом? Если да, то всё становится понятным — очень похоже. Будто действительно Вальтер Скотт писал.

Столетняя война — не самая простая для описания тема. Слишком тяжёлые события происходили на рубеже XIV — XV веков. Дюма не берётся описывать истоки, но влетает ураганом в самый её разгар, обозначившийся ухудшением общего положения дел из-за начавшихся приступов безумства у Карла VI, что осложнило политическую обстановку. Вся тяжесть за судьбу Франции легла именно на Изабеллу. Только Дюма королеву лишь в название книги поставил, а сам с особым удовольствием описывал все приступы короля, находя в этом какое-то извращённое чувство радости. Понятно, Дюма всегда желал Франции добра, он и умер-то от известия, что Франция стала терпеть поражения в одной из войн. Можно понять всю его искреннюю радость от удачного стечения обстоятельств, позволивших Франции вернуть себе контроль над историческими областями да наконец-то поставить в угол Бургундию, знатно испившей крови. Именно в Столетнюю войну история Франции озарилась ликом Жанны д’Арк, которой Дюма мог посвятить добрую часть книги, но отчего-то он этого делать не стал, лишь изредка упоминая где-то народившуюся спасительницу. Зато Дюма опишет все горести Руана, бывший в осаде англичан, брошенный на произвол судьбы, покуда французская власть кормила его обещаниями помочь. Так и пал Руан, так и вышла на свет Жанна. Дюма был необычайно краток.