Константин Трунин - Архив сочинений — 2016. Часть II

Как тут быть спокойным! Герцен только начал вживаться в столичную жизнь, наблюдая за кружком Станкевича, где собирались младые реформаторы, привыкшие много рассуждать и мечтать о светлом будущем. Часть имён участников потомки помнят и поныне, благодаря их, на тот момент, спорным взглядам. Например, Белинский обострил внутренние противоречия в среде интеллигентов, расколов их на славянофилов и западников, задев чувства оных талантливой критикой. О Белинском Герцен чаще отзывается тепло, постоянно припоминая его застенчивость и, как бы теперь сказали, социофобию. Сам Герцен сомневался в разумном подходе славянофилов, пытавшихся обосновать ключевую роль славян в самостоятельном становлении и излишне подвергшихся западному влиянию, что теперь возникла необходимость возрождать канувшие традиции.

Герцен разумен в суждениях. Он не занимал чёткой позиции, стараясь держать нейтралитет. Но он чётко высказывается, ссылаясь на задержку в развитии русского народа, когда тот стоит на краю бытия, будто располагается в центре всего, и смеет думать об уникальности, забывая, как формировалась Россия, разрозненная до прихода варягов, реформированная и так и не сумевшая объединиться до прихода монгольских орд. Такая логика в мыслях Герцена твёрдо выдержана и может быть прослежена при помощи подобных же событий. Получается, истина в словах Александра имеется — нужно быть разумным и не стараться закрываться от мирового сообщества.

Тяжёлая обида на Николая мешала Герцену спокойно существовать. Он вынужден мотаться по стране, оставаясь на службе при государе. Странно думать, но при всём этом, Герцен везде видел несоответствие действительности личному миропониманию. Не только в России, а также в заграничных поездках. Ежели российский чиновник набивает карман и редко вспоминает о нуждах народа, не стоит думать, якобы итальянский и французский чиновник вели себя иначе. За то Герцена всюду и не любили, ибо его честность мешала спокойно существовать уже им.

И всё-таки Герцен старался жить, осознавать жизнь и продолжал мыслить. Его взора коснулось многое. Уехав из России, он путешествовал по Швейцарии, Италии и Франции. Герцен боролся за наследство матери, купил дом в Париже, выпускал газету. А также зримо ощущал крах прежних надежд — республиканская форма правления начинала восприниматься утопией, особенно на почве, на которой народы сами приходили к соответствующим выводам. Яркое подтверждение — Вторая французская республика согласилась видеть над собой не президента Наполеона, а Императора французов Наполеона III.

Одна радость грела душу Герцена — Николай умер. Он задумался, возвращаться в Россию или продолжать жить вне её. Его убеждения поверглись в прах, как и личная жизнь — жена безвременно скончалась. С прежними друзьями случился раздрай — они перестали понимать бывшего соратника, как и сам Герцен охладел к их пылким побуждениям, исходившим от желания заявить громко о себе, нежели добиваться осуществления общих помыслов. Даже из Парижа Герцена попросили удалиться, усугубив его думы о настоящем. Впереди «Полярная звезда» и новый этап жизни.

17.09.2016 ( http://trounin.ru/herzen55 )

Русская деревня — это идеальное место для историй в духе магического реализма. Такого можно накрутить, что не сразу определишь, где автор сказал правду, а где выдумал. В деревне повально пьют? Да, пьют! А может нет? Может и нет. А случаются ли в деревнях таинственные истории? Конечно, случаются! Точно? Ну… Так всё-таки?! Теперь, наверное, такого в деревнях не происходит! Хорошо, есть желание наглядно развеять сомнения? Да? Тогда берём литературный журнал «Подъём» за нумером семь от 2015 года и находим цикл рассказов Алексея Ряскина «Запрудское».

Не сразу становится понятным, о чём именно хотел сказать Ряскин, повествуя о деревне, жители которой утопают в навозе, мужчины беспробудно пьют, женщины работают на износ, а случайные путники после посещения посёлка страдают от невразумительных заболеваний. Очень скоро всё становится на свои места, поскольку о мистике речи нет, хотя повествование Ряскина весьма напоминает работы мастеров прошлых веков, черпавших вдохновение в фольклоре и воссоздававших на страницах своих рассказов уникальные истории старины, оживляя мертвецов, мотивируя русалок и сказывая про оборотней. Ныне подобные сюжетные ходы воспринимаются иначе, а значит и нужно упирать только на магический реализм.

Именно реализм, пусть и магический. Деревня Ряскина вполне реальна. Кто скажет, что автор придумывает? Никто не скажет. Всякая деревня имеет сходные черты, её жители аналогично себя ведут, поэтому налёт мистики воспринимается за правдивое изложение возможного. Внутренне же читатель осознаёт — автор наговаривает на местных жителей и специально так строит повествование, чтобы описываемое воспринималось именно в качестве выдумки. Но где вымысел, там всегда рядом правда.

С первых страниц читатель видит неадекватное поведение действующих лиц, для которых их жизнь является повторением дней предыдущих. Как мужчины пили и дурели, так и продолжают это делать. Их жёны прячут от них самогон, запирают на ключ и уходят работать допоздна, чтобы пропахнуть потом и прочими ароматами производственного процесса, выедающими глаза встречным. Каждый день кто-то умирает, чаще при загадочных обстоятельствах, чаще из-за того же самогона, чаще глупо, чаще для того, чтобы породить ворох легенд, чаще возвращаясь к жизни, чаще оставаясь мёртвым. И обязательно в дела вмешивается местная знахарка, способная хворь наслать да поубивать собак в округе, если кто ей слово поперёк скажет или её смерть лаем начнёт призывать.

Истории Ряскина действительно напоминают сито — писатель сам так характеризует своё творчество. Он переливает из пустого в порожнее, не сдвигаясь в сторону и погружая читателя в осознание безысходности описываемых нравов. Жители деревни обречены и никогда не смогут выйти из замкнутости. Они лишены желания покидать родной край, будто не существует нигде иных мест, куда можно переехать. Того и не требуется, ведь везде ситуация должна быть похожей, хоть в соседнем городе, хоть в соседней стране. Люди повсеместно сходят с ума — для осознания этого нужно уметь подмечать мелочи. У Ряскина получается быть наблюдательным. Из него может выйти примечательный создатель городских легенд, как на уровне выдуманных поселений, так и в масштабе страны.

Убавлять накал фекальной темы не требуется. Ничего отталкивающего в её использовании нет. Она смотрится отлично в сочетании с повсеместным безумием. Запрудское не станет именем нарицательным, но воплотило в себе ровно всё, чего бы хотелось видеть в прозе касательно быта жителей сельской местности. Пора выводить деревенский фольклор на новый уровень, вспомнив о старине и поселив среди алкоголиков и трудоголиков былинных персонажей, упырей и прочее-прочее, чтобы обязательно было похоже на наше с вами настоящее.