Майкл Роуч - Алмазный огранщик

Я поднимаю руку. «Что, если мы положим специальный коврик на полу в лифте, чтобы в нём застревали маленькие алмазы, которые вываливаются из обуви сотрудников, выходящих из здания. Я каждый день вижу их там, когда сам выхожу из офиса. А потом уборщики, которые приходят по вечерам, засасывают их вместе с мусором в пылесосы и выбрасывают».

Видите ли, в тех пакетах, которые мы постоянно использовали, были тысячи алмазов, и некоторые алмазы были действительно маленькими — такими, что если вы хорошенько чихнёте, или заденете кучку алмазов телефонным проводом, садясь на стул, или кто-то бросит вам на стол карандаш, то на пол может слететь хорошая щепоть таких камней.

Ударившись об пол, они ведут себя загадочным образом: скачут во все стороны, скользят неизвестно куда и вообще играют с вами в прятки,умудряясь удрать через всю комнату и забиться в такое место, где нет уже никакой возможности их отыскать.

Когда такое случается с горсткой мелких камней, вы очень медленно встаёте (на случай, что часть из них приземлилась вам на коленки ),а затем на цыпочках идёте в угол за маленькой метелкой. На цыпочках нужно идти для того, чтобы камни, которые приземлились острыми частями вверх, не впились вам в подошвы и не ушли вместе с вашими ботинками за охраняемые двери куда-нибудь в туалет или в лифт, где по непонятным причинам многие из них, похоже, выскакивают. Именно поэтому я и предложил положить коврик в лифте.

Потом вы становитесь на четвереньки и ползаете по полу вокруг, что никто не считает глупым, потому что сам делает то же самое, когда роняет камни. Вы аккуратненько всё сметаете, а может быть, наклоняетесь ещё ниже, так чтобы ваш глаз мог уловить блеск блудного алмаза даже на расстоянии нескольких футов. Будучи самым твёрдым из всех известных человеку веществ и обладая самым высоким коэффициентом преломления среди всех материалов, а значит, и величайшей способностью отражать свет от своей поверхности, алмаз имеет очень узнаваемый отблеск, когда его касается верхнее освещение, и каждый, кто связан с алмазами, ни с чем его не перепутает.

Бывало, идёшь по ковровой дорожке среди директорских кабинетов и видишь этот отблеск где-нибудь в углу, наклоняешься и резким движением в один миг подхватываешь невероятно маленький камень — это становится просто рефлексом, неким даже инстинктом. Помню, был такой тротуар напротив International Paper Building на углу 47-й улицы и Авеню Америк, который сделали как-то очень по-особому: на сырой цементный раствор насыпали какой-то сверкающий порошок. По дороге домой этот тротуар всегда сводил меня с ума, потому что срабатывал мой инстинкт «блеск-алмаза-на-полу» и я всякий раз машинально наклонялся, чтобы поднять бедную заблудшую овечку.

Ну так вот, они не всегда сверкают прямо вам в глаза, потому что они не всегда лежат под нужным углом к верхнему освещению, и поэтому вы должны сметать мусор — очень осторожно и медленно — со всей комнаты в угол. Затем вы встаёте на корточки и перебираете: чьи-то выпавшие волосы и перхоть (которая слегка похожа на очень маленькие камушки );кусочки вчерашней картошки фри; массивные бумажные кружочки — продукция дырокола — и скрепки (под которыми легко может скрываться камень); и все те камни трёхнедельной давности, которые вы в тот раз не смогли отыскать. Вы никогда не находите всех камней, которые уронили. И часть из них всегда добирается до лифта.

Босс поворачивается на своём кресле (вращающееся кресло есть, ясное дело, только у него, я никогда не мог понять почему) и рычит: «Это самое идиотское предложение, которое я вообще когда-либо слышал, Роуч». Есть такой старый йоговский трюк: сидя за столом на заседании совета директоров, сделаться невидимым; мне пришлось им воспользоваться, чтобы не сгореть со стыда.

«У меня есть идея, — мурлыкает одна особа, которая ходит в любимчиках у босса весь этот месяц. — Помните эти шоколадные плитки, которые мы к праздникам вручаем поставщикам и клиентам, ну, на которых ещё написано сверху "Андин"»? Не слишком ли они толстые?

Давайте развернём их, срежем с каждой по полтора-два миллиметра шоколада, а потом из этих обрезков сделаем новые плитки!»

Босс откидывается в кресле с торжествующим видом и пристально глядит на неё. Остальные пока не могут понять, не было ли это предложение шуткой (таки нет!), поэтому мы просто пытаемся выглядеть нейтрально, пока босс не скажет: «Чушь» (все кивают) или «Блеск!» (все кивают быстрее, с большим удовольствием).

И знаете, чем всё кончилось? Неделю спустя охранники укладывают на пол лифта такой чёрный резиновый коврик с тонкими волокнами по всей поверхности. Усталый, вы выходите, направляясь домой, опустив голову, как побитая собака, но тем не менее продолжая инстинктивно просматривать пол в лифте в поисках оброненных камней.

«Опаньки! А вы чего тут делаете, хлопчики ?»— спрашиваете вы.

«Стелим эти новые коврики в лифт — отличная идея. Если бы вы только знали, сколько камней ежедневно прилипает к подошвам ботинок и попадает в лифты! Теперь они должны застревать в этих ковриках, а мы потом каждый вечер будем вытряхивать и отдавать вместе с золотым ломом на фабрику, чтобы они опять попадали в алмазный отдел, а не в пылесосы к уборщикам, которые по ночам просто выбрасывают камни вместе с мусором». — «Ух ты! — говорите вы. — И правда, превосходно придумано. Интересно бы знать кем ?»— «Ну, как же, босса нашего идея — он у нас мужик с головой !»

Эти весьма неприятные ощущения вызывает особая разновидность отпечатков — отпечатки такого рода образуются от бесполезной болтовни. Интересно, что книги мудрости Тибета и Индии, написанные ещё тысячелетия назад, определяют такую привычку, как «радостно и охотно вести пустые разговоры о сексе, преступности, войне и политике». Меня часто спрашивают, как это мне удаётся успевать вести столько проектов по всему миру. Ответ один: я сознательно стараюсь избегать пустопорожнего трепа. Это все те часы разговоров за газетами и чашечкой кофе, когда люди обсуждают международное положение, последние новости и политических деятелей, — всё то, о чём они так мало знают, к чему не имеют почти никакого отношения и на что вообще никак не могут повлиять.

Вы можете смело выбросить почти все новости из каждого телевизионного шоу, из любой газеты или журнала; выбросить почти все остальные «развлекательные» программы телевидения и радио; и почти всё, что вы когда-либо говорили кому-то другому о ком-то третьем, ведь всё, чего вам при этом на самом деле хотелось, — это слышать самого себя. Хорошей проверкой того, насколько очередная новость из газеты или журнала имеет к вам отношение, служит трёхдневный тест. Через три дня после вдумчивого чтения солидной газеты от корки до корки (из-за того, что ваш вылет отложили и вы, наконец, нашли на это время, или что-то в этом роде ),попытайтесь сесть и выписать все крохи информации, которые вы всё ещё оттуда помните.