Борис Акунин - The Question. Самые странные вопросы обо всем

РОМАН БУЗУНОВ

Врач-сомнолог, заведующий отделением медицины сна Клинического санатория «Барвиха»

Так как мы сами относимся к Главному медицинскому управлению Управления делами Президента, то никаких комментариев по этому поводу не даем. Это будет воспринято как постановка диагноза.

АНТОН ДОЛИН

Кинокритик

Эти вещи довольно интуитивны и приходят ко всем сразу. Как правило, люди просто видят какой-то фильм и понимают, что этот фильм не может не получить внимания кинокритиков и зрителя, так было с «Жизнью Адель» или с фильмом «4 месяца, 3 недели и 2 дня». Появляется новый фильм, и все чувствуют – «это оно». Не тренд существует и кто-то ему соответствует, а талантливое и новое создаёт этот тренд. Таким образом, тренды постоянно меняются, и если мы будем следить за их изменениями, мы увидим, что они абсолютно хаотичны. Лет десять назад все говорили и писали об уходе большого зрелищного голливудского кино, утверждалось, что зритель предпочитает смотреть кино дома. А потом появился Кэмерон с «Аватаром» и возник обратный тренд – все стали снимать 3D, потому что увидели, какое количество людей смотрят «Аватар». Как результат, аудитории кинотеатров опять стали расти. Это история не о смене трендов, а о появлении гениального произведения, которое заставило людей изменить свою точку зрения.

2015 год с точки зрения новаторства в кино мне кажется достаточно слабым, но год ещё не закончен. Пока же он принёс больше ностальгического, чем новаторского. Я в восторге от фильма Джафара Панахи «Такси», но эта картина являет собой дайджест старых приёмов. Об этом писал Миша Трофименков в «Коммерсанте»: «Такси» – это самодеятельное, малобюджетное и очень талантливое послесловие к долгой традиции национального кинематографа.

Мне безумно нравится фильм «Головоломка», но мне не кажется, что в этом есть новаторский тренд. Скорее мы видим самую смелую и свободную работу студии, которая уже больше двадцати лет совершает революцию в анимации почти каждой своей работой.

Фильм «Безумный Макс», который объявили лучшим фильмом года по версии ФИПРЕССИ, просто потрясающий. Однако этот фильм представляет собой все возможности современного кинематографа, применённые к лихости и удали забытой эстетики 80-х. Можно продолжать этот список, но мы увидим, что ничего принципиально нового не появилось.

В 2015 году кино оказалось подчинённым современному общественно-политическому контексту, и в этом нет ничего плохого. Это относится и к «Такси», и к фильму «Дилан», который с некоторой степенью гениальной конъюнктурности, предсказал тот мигрантский бунт, который сейчас мы наблюдаем в Европе.

На этом фоне такие перфекционистские шедевры, как «Убийцы» Хоу Сяосяня или «Кэрол» Тодда Хейнса, остались практически незамеченными. Это изумительные картины, которые показывают нам совершенное владение техникой кинематографа и его философией, если угодно, но ничего не сообщают нам нового. То же самое можно сказать и о Венецианском кинофестивале, где награждение фильма «Издалека» Лоренцо Вигаса скорее можно назвать открытием молодого венесуэльского кинематографа как территории, чем открытием тематически или стилистически нового направления в кинематографе. Уход кинематографа в вольную авторскую эссеистику, что мы видим как во «Франкофонии» Александра Сокурова, так и в «Собачьем сердце» Лори Андерсона, – тоже давнее течение в кинематографе, которое связано с наличием в нём таких сильных личностей, как Сокуров или Андерсон, а вовсе не с разработкой какого-то нового универсального и понятного для всех киноязыка.

ВИКТОР БОЯРСКИЙ

Директор Государственного музея Арктики и Антарктики, профессиональный путешественник

Тюленям нравится лежать на спине, они же такие хорошие, большие, ленивые толстяки, и им нравится, когда много рыбы. Это точно известно. Данных о том, нравится ли им Северное сияние, я не видел. Думаю, они к нему, как и другие жители Севера, относятся хорошо, но спокойно: привыкли к такой красоте. Ну, плохих чувств, какие могут вызывать, скажем, громкие фейерверки, оно точно не должно у них вызывать: Северное сияние же совершенно бесшумное.

Так что думаю, когда тюлень лежит на спине и видит Северное сияние, он просто продолжает лежать и смотреть в небо. Может, закрадется мысль: «Симпатично так».

ЯКОВ КАРМАНОВ

Клоун

На своём опыте знаю, что большинство детей, смотря на клоуна, сразу пугаются именно потому, что им просто непонятно: почему этот дядя так одет и что произошло с его носом? Существует, наверное, и интуитивный момент, ведь изначально клоун – это архетип шута, придворный балбес, развлекающий короля и свиту своими неадекватными и жестокими шутками. Но не все клоуны страшные, дело в образе. Клоунада в России на довольно низком уровне. Мало кто ставит настоящее представление, без пошлости и гадости.

ТИМОТИ СНАЙДЕР

Профессор истории Йельского университета

В 1920-х годах, когда советская власть поддерживала авангардистов. Тогда советские художники и писатели считались самыми передовыми. В 1930-х, когда Америка, завязшая в Великой депрессии, думала, что советские пятилетки действительно позволят Союзу достичь экономических высот. В 1945 году победу Красной армии над вермахтом многие рассматривали как еще одно доказательство превосходства советской системы. Потом вы отправились самыми первыми в космос, убедив остальной мир, что советское технологии самые передовые. В 1970-х Запад переживал кризис, а Советский Союз тем временем расширял свое влияние в Африке, Азии и Латинской Америке.

Сегодня же очевидно, что Россия оставляет США и ЕС далеко позади по уровню абсурда как в литературе, так и в политике.

ПЕТР ПАВЛЕНСКИЙ

Художник

Нет. Но в любом случае прежде всего необходимо отказаться от использования таких характеристик, как гениальный и талантливый. То, что скрывают за этими словами, не что иное, как ответственное отношение к своему времени и некоторое умение выстраивать приоритеты. Единственное, что отличает этих людей, – это ни с чем не сравнимое упорство в желании не быть обманутым. Вот и все, что касается гениальности.

Признанный гений – это тот, чье упорство было настолько бескомпромиссным, что все общество вынуждено признать, что не нашло метода сломать в этом человеке личность. Художник не сможет ничего произвести, если он не знаком с контекстом искусства, потому что визуальное искусство – это язык. И если человек не понимает значения того или иного знака, то он попросту не сможет увидеть за своим действием прецедент искусства.