Борис Акунин - The Question. Самые странные вопросы обо всем

Схожая ситуация и с почтой – я, как и все, иногда что-то покупаю в интернет-магазинах. Так как в загранпаспорте не указана прописка, каждая попытка получить заказ превращалась в лотерею – добрая почтальонша не обращала внимания на тип паспорта, а злая требовала именно гражданский. К счастью, обычно ей хватало старого скана паспорта, который я закачал в память телефона и показывал ей.

Проблемы возникали и с получением гонораров – в некоторых изданиях оказались ужасно въедливые бухгалтерии, которым загранпаспорт никак не подходил. В журнале «Сноб», например, бухгалтерия по электронной почте потребовала у меня письменного объяснения о том, почему у меня нет паспорта! Кажется, пару гонораров я так в итоге и не получил.

Но по-настоящему непреодолимой преградой стал для меня обычный банкомат, где я забыл карточку. Родной банк никак не соглашался вернуть мне ее, пока я не предъявлю именно гражданский паспорт. Из-за этого пришлось его восстановить (через месяц я забыл вытащить его из кармана джинсов и постирал в машинке, после чего год ходил с расплывшимся и расклеившимся паспортом, но это уже другая история).

В общем, вывод можно сделать такой – если вы не собираетесь регулярно ходить в Мосгордуму и будете внимательны с банкоматами, то прожить на одном загранпаспорте можно и год, и десять лет.

МАКСИМ ТИХОНОВ

Зоолог

Ежи могут унести на иголках небольшие кусочки грибов или ягоды. Но это ни в коем случае не значит, что они носят на спине еду: специально ежи этого делать не в состоянии. Иголки у ежей растут таким образом, что на них могут удержаться только очень легкие предметы, – например, листья деревьев, маленькие веточки, малюсенькие кусочки пищи. Все это зацепляется за иголки случайно: намеренно ежи ничего на спине не носят. Да и съестные запасы они не делают, ведь в этом просто нет необходимости, – зимой ежи впадают в спячку.

МИХАИЛ ИДОВ

Писатель, журналист, сценарист

Я довольно быстро понял, что если начать выделываться перед гостями и готовить что-то сложное, то вы накажете сами себя: проведете весь вечер в качестве бармена и пропустите собственную вечеринку. Поэтому я обычно делаю простые понятные коктейли, которые легко масштабируются – в смысле, их одинаково легко сделать как порционно, так и ведром: например, вариации на тему негрони (крепкое-сладкое-горькое) или маргариты (крепкое-кислое-триплсек). Или Dark&Stormy, который вообще, строго говоря, не коктейль (всего два ингредиента – темный ром и имбирное пиво), но идет на ура.

АЛЕКСАНДР ЯКОВЕНКО

Посол России в Великобритании, заместитель Министра иностранных дел Российской Федерации в 2005–2011 годах

Когда 170 лет назад в Форин Офис пришла первая международная телеграмма, тогдашний министр иностранных дел лорд Пальмерстон воскликнул: «Господи, это же конец дипломатии!» Как вы знаете, дипломатия не умерла, а только адаптировалась и приспособила новые технические средства для своих нужд. То же происходит и сейчас. Мы используем технические средства для решения рутинных вопросов, работы со СМИ и общественным мнением. Но личные контакты ничем заменить нельзя. Впечатление от персонального знакомства, конфиденциальные переговоры – здесь альтернативы не существует. Поэтому роль посла в XXI веке несколько другая, чем в XVIII, не из-за появления телеграфа или Интернета, а из-за упрощения личных контактов между лидерами государств. Но для принятия решений всегда нужны эксперты и аналитики, то есть дипломаты.

МАРИЯ МАКСАКОВА

Оперная певица, солистка Мариинского театра

Петербург – это город, в который я еду всегда с особой радостью. С 2009 года я солистка Мариинского театра. Моя жизнь в Питере отличается от моей жизни в любом другом городе. Я ощущаю себя там частью, звеном какого-то выдающегося механизма. В любом другом городе, в том числе и в Москве, у меня очень много разных дел, работа в Думе – калейдоскоп событий, людей. И всё моё время кажется изодранным в клочья, я всё время тороплюсь. А будучи по натуре перфекционистом, – разрываюсь.

В Питере наступает созидательная пора творчества. Репетиция – не только когда я стою и пою. Мне надо подождать, пока отрепетируют партнёры, пока какие-то другие сцены отрепетируют, и это создаёт такие пузыри счастья во времени. Все понимают, что я не могу никуда уйти, но это не значит, что я не могу поразмышлять, почитать, внимательно клавир посмотреть… Я люблю расти и учиться. И в Питере я чувствую, как наполняюсь. Во всех остальных местах я растрачиваю то, что там набираю. Вся красота города становится волшебной декорацией к моей особенной жизни и состоянию там. Это очень хорошо организованное пространство. Я там хожу всегда пешком. Питер изначально строился продуманно – всё в шаговой доступности. И даже если вам надо пройти километр или два, то это будет приятная прогулка. Особенно летом.

Обычно от Театральной площади я иду по Большой Морской, очень люблю площадь Исаакиевского собора, иногда выхожу на Дворцовую через арку, иногда иду прямо на Невский. Сама перспектива Невского проспекта совершенно уникальна своим великолепием, длиной, размахом. Ещё очень люблю Сестрорецк, я вообще очень люблю места у большой воды. А тут ещё этот особый колорит северного моря вблизи города. Почти скандинавская красота. Последнее время к числу излюбленных маршрутов прибавилась Садовая улица – обожаю там гулять в компании любимого Дениса Николаевича, мимо знаменитого Суворовского училища, которое находится в Воронцовском дворце, построенном великим архитектором Растрелли. (Вороненков Д. Н. – супруг Марии, почетный выпускник Суворовского училища. – Прим. ред.)

Когда я не работала в Питере, а просто приезжала туда, то очень любила Эрмитаж, но со временем больше полюбила Русский музей. Ещё в Инженерном замке бывают совершенно потрясающие экспозиции. Вообще в Петербурге трудно назвать какие-то особенные места. Там куда ни поверни голову – всё прекрасно. Мне кажется, что сейчас разведаны уже абсолютно все маршруты: Петербург Пушкина, Петербург Достоевского… Есть одно место, о котором многие, наверное, знают, но я всё-таки о нём скажу – театр во дворце Юсупова на Мойке. Это миниатюрный театр, который Юсупов сделал для себя. Это настоящее барокко, которое со временем было перестроено в рококо. Убранство этого театра, очарование миниатюры – всё то же самое, что в лучших театрах Европы или в том же Мариинском, только очень маленькое, крошечное. Это Домашний театр. Мне безумно нравится это место своим неожиданным обаянием.