Авторов Коллектив - Основные произведения иностранной художественной литературы. Азия. Африка

Среди 22 книг аль-Алюси, большинство которых так и осталось в рукописях, наибольшую известность приобрели его «Макамы» (1857). Аль-Алюси назвал свое философско-этическое сочинение макамами, имея в виду не термин, употреблявшийся в X в. для обозначения вычурной по стилю плутовской новеллы, а первоначально существовавший жанр устного рассказа, который возник в древности на литературных беседах и имел назидательный характер. «Макамы» аль-Алюси правильнее было бы считать собранием назидательных эпистол, подчиненных единому замыслу, в чем сказалось влияние хорезмского ученого Джар-Аллаха Махмуда Замахшари (1075–1144), выдающегося энциклопедиста и автора ряда произведений высокого стиля в художественной прозе. Свои эпистолы аль-Алюси адресовал сыновьям, желая поделиться с ними жизненным опытом, подготовить их к критическому восприятию современной действительности. Письма отца к сыну — один из весьма распространенных жанров в мировой литературе. В «Макамах», заключающих в себе кодекс жизненных правил, аль-Алюси наставлял своих детей приобретать знания, быть щедрыми, религиозными, незлобивыми, уважать старших, покровительствовать младшим. Аль-Алюси не был воспитателем просветительского толка, им владела мысль предостеречь детей от доверчивости к османским властям, которых он изображал злыми и коварными. 5-я «макама» наиболее пессимистична. Писатель беседует с ночным гостем об опыте прожитой жизни и приходит к выводу: мир ничтожен, его блага не заслуживают тех усилий, которые затрачивает человек ради их приобретения. Весьма похвально в молодости изучать языки, богословие и другие науки, чтобы в зрелые годы вступить на стезю суфийского благочестия, подготавливая себя к «возвращению в лоно Аллаха».

Художественные сочинения аль-Алюси — путевые записи, послания, назидания и воспоминания — написаны рифмованной прозой, типичной для средневековья. Повествование в них ведется неспешно, со многими отступлениями, слог многоречив, местами архаичен, речевые обороты усложнены ради сохранения рифмы. Парные рифмы через равные промежутки дробят текст на ритмико-смысловые отрезки, повышают ритмическую четкость, их интонационную самостоятельность. С рифмой при чтении повышается или понижается тон, что создает живую мелодику фразы. Хотя акцентная проза аль-Алюси еще весьма сильно тяготела к стихотворной речи, ряд иракских литературоведов XX в., в том числе Абдульиллах Ахмед и Салим Абд аль-Кадер ас-Самарраи, имеют веские основания считать ее первым этапом на пути создания в Ираке новых прозаических жанров — рассказа и повести, поскольку первые иракские прозаики (уже в 1920-х гг.) учились на книгах аль-Алюси, создававшего вполне секуляризованные произведения. Аль-Алюси выводил художественную прозу из русла религиозной или назидательной литературы, концентрировал внимание читателей на социальных проблемах.

Наиболее крупный аравийский поэт среди сторонников ваххабитов, Ибн Мушарраф сохранял верность ваххабитам, несмотря на тяжесть поражений, которые они терпели в ходе вторжения египетских армий на Аравийский полуостров (1811–1840). Победы египетских завоевателей, сопровождаемые массовыми разрушениями и истреблением населения, заставили замолкнуть многих аравийских поэтов. В касыдах своего дивана, издававшегося в арабских странах десятки раз, Ибн Мушарраф изображал кровопролитные сражения, страдания мирного населения. В душераздирающей элегии поэт оплакивал разрушение до основания египтянами Дарийи, столицы ваххабитов (1818). В духе старинной бедуинской поэзии он горько осмеивал соотечественников, впадавших в уныние, смиренно соглашавшихся на унизительный мир. Ибн Мушарраф призывал бойцов к мужеству и стойкости, а мусульман — к подлинному благочестию. Те, кто соучаствуют в поклонении Аллаху иначе, чем величанием, священнодействием и молением, сколько бы добра они ни делали, сколько бы ни постились и ни молились, сколько бы ни возводили мечетей, пребудут, по убеждению Ибн Мушаррафа, в грехе «великого язычества». Религиозный фанатизм приводил Ибн Мушаррафа к откровенному мракобесию. Так, он потребовал от эмира Файсала бен Турки (время правления — 1834–1838) разрушения горячего сернистого источника в аль-Ахсе, прозванного Оком звезды: люди приходят туда излечиться, в то время как излечить может один только Аллах. Хотя многие богословы аль-Ахсы усматривали в целебных свойствах источника одно из проявлений могущества Аллаха и Его способности творить чудеса, умножать веру людей в Творца, по настоянию Ибн Мушаррафа источник был разрушен. Свою радость по этому поводу поэт излил в двух длинных касыдах.

Ибн Мушарраф и другие современные ему аравийские поэты отличались в восприятии и пропаганде ислама узким буквализмом и крайней нетерпимостью ко всякого рода «новшествам». Придерживаясь ханбалитского толка, широко распространенного в Хиджазе и Неджде, где с XVIII в. на его основе сложилась секта ваххабитов, поэты отрицали свободу воли человека и свободу мнений в религии, идею о сотворенности Корана. Подобно правоверным ваххабитам, которые молятся Пророку всякий раз, как случается его упоминание, Ибн Мушарраф и другие поэты завершали касыду молитвой Пророку и его приветствованием. По их мнению, политический режим в подлинно мусульманской стране обязан принимать на себя функции теократии. Языческой должна считаться та страна, которая не вводит ислам в практику повседневной жизни. Истинный мусульманин обязан эмигрировать из такой языческой страны. Османская империя, в состав которой формально входила Аравия, полагал Ибн Мушарраф, не может считаться мусульманским государством, поскольку там не проводятся каждодневно в жизнь мудрые предписания Аллаха, хотя внешняя обрядовость и соблюдается.

Абд аль-Гаффар аль-Ахрас аль-Багдади — иракский поэт. Известный арабский текстолог и составитель дивана аль-Ахраса Ахмед Иззат аль-Фаруки в предисловии к стамбульскому изданию 1887 г. книги «Лучшие стилистические образцы из поэзии аль-Ахраса» отмечал: «У аль-Ахраса никогда не было привычки подшивать свои стихи в диван, его мимолетные вспышки вдохновения не фиксировались ни равием, ни каким-либо ценителем поэзии. Он импровизировал касыду без малейшего размышления, не пользуясь черновиками, и вручал ее, уже не переписывая, тому, кому она предназначалась». В этом же предисловии аль-Фаруки привел известные ему скудные биографические сведения о поэте: по происхождению — алия, родился в Мосуле, учился в Багдаде, подолгу был в Басре, путешествовал по Ираку. По свидетельству аль-Фаруки аль-Ахрас был наиболее выдающимся поэтом своего времени. Аль-Ахрас — ярко выраженный тип поэта-импровизатора, необычайно возбудимого и впечатлительного, с легкостью и блеском развивающего любую тему, предложенную ему: от неумеренных восхвалений злодеяний губернатора-турка до призывов к вооруженной борьбе против режима, от аскетических стихов, призывающих к достижению нравственного совершенства путем строжайшего воздержания, до безудержного восхваления вина и плотских наслаждений. Такой характер творчества аль-Ахраса побуждал некоторых современников поэта называть его Абу Нувасом XIII века хиджры. Наделенный врожденной восприимчивостью, аль-Ахрас испытал на себе влияние многих арабских классиков. На своем творческом пути он пересекал один за другим периоды разных веяний и господства разных стилей. Все его выдающиеся современники имели свою, четко очерченную область любимых жанров, композиционных построений, образов. У аль-Ахраса их нет. И если во многих случаях он был вынужден разменивать свой замечательный талант на восхваление чиновников и богачей, то и в панегириках он умел достичь вершин художественного мастерства. Его любовная лирика сентиментально-идиллична, с блистательной легкостью он воспевал вино и радости разгульной жизни, а его стихи о воинских подвигах в жанре панегириков и самовосхвалений исполнены строгой торжественности либо бурной патетики. Адресуя панегирики своим друзьям или лицам, которых аль-Ахрас считал близкими себе по настроениям, поэт вводил в них лирические отступления. Эго поэзия человека, потрясенного ужасом общественного бытия и жаждущего обновления существования — хотя бы на чужбине.