Глеб Пудов - Сундучное производство в городе Макарьеве

Краткий обзор историографии макарьевского сундучного центра приводит к следующим выводам:

– литература по истории макарьевского сундука крайне бедна и не соответствует его значению для истории русского народного искусства; тем не менее, она отличается жанровым разнообразием;

– в статистической и краеведческой литературе сведения о промыслах, развивавшихся в Макарьеве и Лыскове, сухи и отрывочны;

– в земских публикациях мало затронута художественная сторона производства, чаще всего рассматриваются его технические, организационные и экономические аспекты;

– в литературе о макарьевско-лысковском центре явно недостаточно научных публикаций, в которых бы сундуки и шкатулки анализировались как произведения прикладного искусства;

– в настоящее время назрела необходимость создания общей картины развития этого сундучного центра, с привлечением историй различных мастерских, анализом связей промысла с другими очагами сундучного производства, уточнением карты распространения макарьевских сундуков и шкатулок.

Обилие сохранившихся изделий 44 44 Макарьевские сундуки есть в коллекциях Государственного Русского музея, Музея истории художественных промыслов Нижегородской области, музея-заповедника «Щелоковский хутор» (г. Нижний Новгород), Муромского историко-художественного музея, а также во многих других музеях и частных коллекциях. Часто их можно встретить в антикварных магазинах. , а также наличие статистических и архивных сведений, делает возможным изучение сундучного дела в Макарьеве и его округе. Следует подчеркнуть, что макарьевский сундук возможно изучать не только с экономической, технической и статистической сторон, но и с художественной. В массе изделий, имеющих исключительно историко-этнографическое значение, встречаются образцы, достойные стать в один ряд с выдающимися произведениями народного искусства.

Актуальность исследования очевидна в контексте роста интереса к истории русского сундука, который наблюдается в настоящее время. Выводы монографии – и в этом ее практическая значимость – могут быть использованы при реконструкции сундуков, атрибуции музейных предметов, в выставочной деятельности, а также при подготовке курса лекций по истории русского декоративно-прикладного искусства.

Хронологические рамки исследования: II половина XIX – I четверть XX века. Это время расцвета промысла, когда его особенности проявились наиболее ярко, отчетливо. Материалом исследования послужили произведения из государственных и частных музейных коллекций.

В 1896 году статистик М. А. Плотников писал: «Нижегородская губерния принадлежит к числу самых промышленных губерний центральной России. Если по развитию крупной фабрично-заводской промышленности она и уступает соседней Владимирской и Московской губерниям, то тем не менее промысловая деятельность ее населения отличается крайней интенсивностью и разнообразием» 45 45 Нижегородская губерния по исследованиям губернского земства. Вып. II. Кустарные промыслы/ Сост. М. А. Плотниковым. – СПб.: тип. Министерства путей сообщения, 1896, С. 19. . Подворное земско-статистическое исследование, которое производилось в губернии в 1887 – 1890-е годы, отметило 69,7% кустарей среди всего мужского населения 46 46 Там же. С. 19. . Поэтому появление сундучного промысла в ряду других неудивительно.

Точное время зарождения в Макарьеве производства сундуков неизвестно. По информации Н. Ф. Филатова, в конце XVIII века в Макарьеве было много сундучных мастеров, производивших ежегодно до 1250 сундуков и подголовников «с железными приборами» и секретными замками 47 47 Филатов Н. Ф. Три века Макарьевско-Нижегородской ярмарки. – Нижний Новгород: Книги, 2003, С. 127. . В ведомости товаров, привезенных в 1812 году на Макарьевскую ярмарку, уже значатся макарьевские сундуки 48 48 ЦАНО, ф.2, оп.4, д.112, л. 5об. . В 1814 году в Сундучный ряд привезли изделий на 179500 рублей, а продали на 154750 рублей 49 49 РГИА, ф.18, оп.4, д.89, л. 2 – 7 (Филатов Н. Ф. Указ. соч., С. 147). . В описании Макарьева 1842 года производство сундуков называется «главной промышленностью города» 50 50 ЦАНО, ф.2, оп.4, д.892, л.4. . В. М. Федоров писал в 1890 году: «мастерство это существовало за долго до начала настоящего столетия: 70 – 80-тилетние старики не помнят его начала…» 51 51 Федоров В. М. О производстве сундуков в городе Макарьеве // Нижегородский сборник, издаваемый Нижегородским губернским статистическим комитетом под ред. А. С. Гациского. – Нижний Новгород, 1890. Т. 10, С. 193. .

Рискнем предположить, что время зарождения сундучного промысла относится еще к XVII веку 52 52 Л. Ю. Варенцова также указывает на XVII столетие как на время появления макарьевского сундучного промысла (Варенцова Л. Ю. Сундучное дело// История народных художественных промыслов и ремесел Нижегородской области. Т. 1/ Под ред. Ф. А. Селезнева. – Нижний Новгород, 2011, С. 245, 259). Надо отметить, что время появления других местных промыслов исследователи относят к этому же времени (Нижегородская губерния по исследованиям губернского земства. С. 11). В 1655—1660 годы упоминаются сундуки, которые изготавливались крестьянами села Лысково. Их посылали в Москву владельцу села боярину Борису Ивановичу Морозову (см.: Смирнов Д. Нижегородская старина. – Нижний Новгород: Книги, 2007, С. 97). В. Н. Филатова писала о значительном развитии металлобработки в Лысково в XVII веке (Филатова В. Н. Торгово-промышленное село XVII века: социально-экономический и демографический облик (на примере сел Павлово и Лысково Нижегородского уезда). Диссертация… кандидата исторических наук. – Нижний Новгород, 2009, С. 136 – 152). . Вероятно, значительную роль здесь сыграла деятельность старообрядцев. Н. В. Пивоварова писала: «Со второй половины XVII и особенно в XVIII веке Нижегородское Поволжье становится одним из ведущих старообрядческих центров, что во многом определило тенденции развития изобразительного и прикладного искусства региона, их стойкую приверженность древним образцам» 53 53 Пивоварова Н. В. Иконопись и прикладное искусство Нижегородского Поволжья//Народное искусство Нижегородского края/ Альманах. Вып. 514. – СПб.: Palace Editions, 2017, С. 7. . В XIX веке Макарьев был уже одним из самых крупных сундучных центров в России.

Причины возникновения сундучного промысла

Одна из главных – в северных уездах Нижегородской губернии, к которым относился Макарьевский, было сложно вести земледелие. Урожай был крайне невелик 54 54 Имеется в виду не недостаточность земельных наделов, а низкое качество почв. Как показала М. В. Карташова, малоземелье в северных уездах нельзя считать причиной, которая приводила к зарождению кустарных промыслов. Гораздо важнее были другие обстоятельства. Исследователь писала: «основным фактором, вызвавшим к жизни кустарные промыслы на севере Нижегородской губернии, несомненно, являлся природно-географический фактор» (Карташова М. В. К вопросу о факторах развития кустарной промышленности и отхожих промыслы в Нижегородской губернии во второй половине XIX в. (опыт математического анализа) // Материалы XIV Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов – 2007»/ отв. ред. И. А. Алешковский, А. И. Андреев. – М., 2007, т. III, С. 214 – 215). . Подсчеты М. А. Плотникова, которые характеризовали соотношение потребностей крестьянского населения и его доходов от земледелия, наглядно продемонстрировали необходимость {курсив мой – Г.П.} существования в Нижегородской губернии кустарных промыслов, в т.ч. сундучного 55 55 Плотников М. А. Кустарные промыслы Нижегородской губернии. – Нижний Новгород: тип. Ройского и Душина, 1894, С. 2 – 10. . А. С. Аксянов справедливо писал, что «специальные промысловые зоны выделяются в первую очередь из-за крайней малоземельности и неурожайности крестьянских наделов» 56 56 Аксянов А. С. Кустарные промыслы как звено развития капитализма в деревне середины XIX – начала XX века: на материалах Семеновского и Макарьевского уездов Нижегородской губернии// Via in tempore. История. Политология. – 2021. – Т. 48, №3. – С. 663. . Необходимо также отметить, что Макарьевский уезд относился к числу уездов с наибольшим развитием деревообрабатывающих промыслов 57 57 Плотников М. А. Указ. соч., С. 21 – 26. .