Денис Шевчук - Экономическая журналистика

• Соответствуют ли сведения действительности и можно ли их подтвердить. Причем подтвердить допустимыми доказательствами, т. е. полученными без нарушений закона. Если для подтверждения требуются свидетельские показания, то необходимо заранее составить список свидетелей, чтобы заявить в суде ходатайство об их привлечении в процесс и допросе. Так если материал построен на доказательствах полученных нелегально или от конфиденциального источника, то следует воспользоваться механизмом судебного запроса. Т. е. заявить ходатайство об истребовании судом доказательств, которые находятся у третьих лиц.

• В соответствии со ст. 151, 152 ГК РФ можно требовать опровержения только сведений, обладающих в совокупности несколькими признаками. А именно, они должны не соответствовать действительности и быть порочащими одновременно. Не подлежат опровержению порочащие, но соответствующие действительности требования и не соответствующие действительности, но не порочащие сведения. Являются ли распространенные сведения порочащими. Порочащими являются не соответствующие действительности сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства или моральных принципов (о совершении нечестного поступка, неправильном поведении в трудовом коллективе, быту и другие сведения, порочащие производственно-хозяйственную и общественную деятельность, деловую репутацию и т. п.), которые умаляют честь и достоинство гражданина либо деловую репутацию гражданина или юридического лица (Пленум Верховного суда РФ от 18 августа 1992 года № 11). Если они не соответствуют действительности, но не порочат и наоборот, то нет ответственности в рамках предъявленного иска. При оценке того являются ли сведения порочащими, следует учитывать, кто и отношении кого распространил эти сведения. Поскольку, то, что является нормой у одной группы людей или социальной среды, совершенно неприемлемо для другой и будет являться порочащим.

• В какой форме выражены сведения. Вполне возможно с учетом жанра статьи, суд может посчитать, что речь не идет о распространении сведений в связи с тем, что текст написан в аллегорической форме. Возможно, речь шла о негативных фактах, но в хвалебной форме. Тем не менее, стоит учесть, что форма распространения сведений не может освободить от ответственности. Так, сведения могут содержаться в шарже, коллаже, интервью, фельетоне и т. д. Есть распространенное мнение, что если сопроводить высказывание словами «по моему мнению», то это сразу станет мнением журналиста и избавит от ответственности. Но судебная практика исходит из того, что значение имеют не сами слова предвосхищающие фразу, а ее содержание, т. е. есть ли в ней сведения или это именно оценка автора.

• Проверить использование в тексте слов, которые могут иметь юридическое значение отличное от общеупотребительного их значения.

• Есть ли основания позволяющие избежать ответственности по ст. 57 Закона о СМИ. Так же нужно проверить, не являются ли спорные фразы цитатами. Если являются, то следует построить позицию на том, что сведения распространенные в СМИ лишь о том, что это сказал сам процитированный, а за достоверность сказанного он должен отвечать самостоятельно. В данном случае позицией СМИ должно быть то, что «нами распространены сведения, что это высказывание принадлежит такому-то. А вот за содержание его высказывания СМИ ответственности нести не может».

Уточнить предмет иска на его соответствие требованиям о способах защиты указанных в ст. 152 ГК РФ. Совершенно не допустимо и представляется принципиально порочной практика о требовании принести извинения. Это противоречит статье 29 Конституции РФ, предусматривающей, что никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них. Извинение можно трактовать как акт доброй воли стороны, меняющей свое мнение и сообщающей об этом. Но это должен быть именно акт доброй воли. Поскольку в ст. 152 ГК РФ речь идет только о возможности предъявления требований об опровержении и компенсации морального вреда, указание в резолютивной части судебного решения на признание сведений порочащими не требуется, поскольку такое требование не может быть самостоятельным предметом иска. Четко ограничить круг сведений, которые требует опровергнуть истец. Исключить требование истца о принесении извинений. Отдельное внимание следует обратить на требования, которые по своей сути не являются защитой чести и достоинства, а защищают иные нарушенные права истца. Зачастую истец подает иск о защите чести, достоинства и деловой репутации, но реально защищает свои права не связанных с защитой чести: право на изображение, защита авторских прав, неприкосновенность частной жизни, оскорбление как уголовный состав и т. д. Много исков этой категории основаны на том, что истца не устраивает сама форма распространения сведений, а не их содержание. Самым ярким примером может служить иск о защите чести и достоинства с требованием опровержения сведений, когда лицо назвали «козлом драным». Совершенно очевидно, что обидной здесь является именно форма высказывания, а не ее содержание, поскольку для всех очевидно, что человек козлом не является и спутать их весьма затруднительно. Поэтому, такой способ как опровержение здесь будет выглядеть просто нелепо и уж явно не восстановит нарушенные права.

• Обосновал ли истец, почему указан именно такой размер морального вреда и каким образом он был определен истцом. Обязательно нужно выяснить, чем именно вызван моральный вред самим распространением информации или какими-то иными событиями (например, самим судебным процессом). Ответчик может нести ответственность только за прямые последствия своих действий. Следует учесть, что компенсация морального вреда – это именно компенсация в деньгах тех страданий, которые претерпело лицо вследствие нарушения его неимущественных прав. Отсюда следует, что данная компенсация не должна быть источником обогащения истца или средством давления на ответчика и карой для него. Поэтому этот размер нужно, прежде всего, соотносить с самими распространенными сведениями и их значением для личности истца. В том же деле Европейского суда Лингенс против Австрии было сказано «… пределы допустимой критики в отношении политика соответственно шире, чем в отношении частного лица. В противоположность последнему первый, неизбежно и сознательно, подвергает себя тому, что каждое его слово, каждое его действие становится предметом пристального внимания, как со стороны журналистов, так и со стороны всей общественности, и потому он обязан проявлять более высокую степень терпимости».