Денис Шевчук - Экономическая журналистика

Часть 2 ст. 144 УК РФ указывает на один квалифицирующий признак – воспрепятствование в форме принуждения, совершенное лицом с использованием своего служебного положения, и предусматривает за это деяние повышенную ответственность.

Таким лицом, использующим служебное положение для принуждения журналиста, может быть любое должностное лицо,в том числе, представители органов власти и самоуправления.

Мы не случайно выделяем в понятии должностного лица представителей власти, поскольку наибольшее число преступлений в отношении журналистов приходится в нашей стране именно на эту категорию специальных субъектов. В следующей главе нашей работы мы подробно остановимся на этом вопросе, в цифрах, графиках и диаграммах представим его наглядно, а пока лишь обозначим, как существующий факт.

Между тем, авторы всех приводимых выше комментариев и учебной литературы деликатно обходят этот вопрос стороной. Дают понять, что субъектом преступления может быть только «должностное лицо средства массовой информации, где работает журналист, либо другое, использующее для этого свою работу в учреждении, предприятии, организации». Для убедительности своих суждений приводят примеры принуждения с использованием служебного положения: «например, руководитель учреждения или предприятия издает приказ о недопущении журналистов на территорию соответствующего учреждения или предприятия». В комментарии под редакцией В.М.Лебедева и Ю.И.Скуратова по этому поводу говорится: «В этом случае виновный использует свои возможности, которые вытекают из его служебного положения». Учитывая, что авторы исключают из возможностей виновного совершение преступления с применением насилия или угрозы насилием, а также повреждение или уничтожение имущества, в числе способов воздействия на журналистов, в том числе и в квалифицированном составе, остаются лишь «обещание продвинуть по службе, либо наоборот, понизить и т. п.».

На наш взгляд, если бы законодатель придерживался тех же позиций, что и названные авторы, данное преступление находилось бы не в 19 главе особенной части УК, предусматривающей по видовому объекту наступление уголовной ответственности за посягательства на конституционные и политические права и свободы личности, а в 22-й или 23-й главах Уголовного кодекса, в ряду преступлений, ответственность за которые наступает, в связи с преступлениями в сфере экономической деятельности либо против интересов службы в коммерческих и иных организациях, за воспрепятствование законной деятельности предпринимателей или коммерческий подкуп. Возможно, руководствуясь этими принципами, законодатель вообще отказался бы от криминализации данного деяния и урегулировал бы отношения, связанные с деятельностью журналистов и редакций, с помощью трудового права. Но пока этого не произошло, несмотря на предпринятые попытки со стороны депутатов Государственной думы при принятии нового Уголовного кодекса в 1996 году исключить ст. 140(1), которая с 1991 года существовала в УК РСФСР, из числа норм, включенных в особенную часть проекта нового Закона. Только по настоянию общественности, с участием российского Фонда защиты гласности, и по требованию президента РФ она была восстановлена в качестве ст. 144 Уголовного кодекса, но в таком виде, который по ряду отмеченных выше причин делает ее практически неприменимой. Вместе с тем, в УК РФ вдвое увеличилось число составов преступлений, непосредственно угрожающих журналисту уголовной ответственностью за те или иные деяния. Сейчас в нем предусмотрено свыше 20 составов типично «журналистских» преступлений. Такой дисбаланс уголовного законодательства, на наш взгляд, лучше любой диаграммы и цифр дает представление о том, какой специальный субъект противостоит журналистам.

Как видим, против них выступают сильные и влиятельные противники, представляющие не только исполнительную, но и законодательную власть. В противном случае, не появилось бы в новом Законе столько составов преступлений, субъектами которых выступают журналисты, и не было бы столько проблем с принятием единственной статьи УК РФ, гарантирующей охрану их политических и конституционных прав.

Вот почему случай с полковником милиции Никищенко и журналистом Черновой мы не считаем исключением из правила. Факты бездействия закона, приведенные в данном примере, и безнаказанности должностных лиц, представляющих властные полномочия, оседая и накапливаясь в общественном сознании, поощряют произвол во всех сферах общественной жизни и на всех этажах власти. То же самое происходит и в сфере деятельности СМИ. Произвол, вызванный нарушением главного принципа уголовного права о неотвратимости наказания, стал нормой, по которой развивается сегодня большинство конфликтов, связанных с профессиональной деятельностью журналистов, поощрительным элементом для совершения новых, еще более тяжких преступлений.

Выводы

Общий вывод, который мы можем сделать из анализа нашей работы, может быть только один: бланкетная диспозиция данной нормы – не лучший способ изложения основных и дополнительных признаков состава преступления, предусмотренного данной статьей, т. к. это затрудняет буквальное толкование закона, предполагающее совпадение содержания и смысла нормы закона с ее словесным выражением. Трудности, возникающие в уяснении содержания объекта преступления, объективной стороны и других элементов состава, не идут на пользу правоприменительной практике и вызывают разночтения при квалификации данного преступления и не позволяют судам и правоохранительным органам применить эту норму на практике. К сожалению, как мы уже успели заметить из приведенных выше примеров, подобное разночтение встречается не только в случаях применения данной правовой нормы, но и в учебной литературе, по которой готовятся студенты юридических вузов – будущие судьи, прокуроры и адвокаты.

Отсутствие единообразия в понимании смысла данной статьи Закона приводит к целому ряду негативных последствий.

Во-первых, сами потерпевшие, журналисты, на чьи права и профессиональные интересы посягает тот или иной субъект, не могут разобраться в том, какие именно их права нарушаются, чтобы правильно оценить ситуацию, и, в зависимости от этого, выбрать способ своей защиты: гражданский, административный или уголовно-правовой. Отсюда и высокая латентность данных преступлений. Потерпевшие оказываются не в состоянии точно сформулировать свои претензии для обращения в суд или в правоохранительные органы и потому не принимают никаких мер для установления справедливости.

Во-вторых, речь идет о преступлениях, субъектами которых нередко выступают политики, представители властных структур и другие VIP-персоны, наделенные специальными полномочиями. Равенство перед законом для многих из них до сих пор остается лишь декларативным понятием, а расплывчатость и неточность в изложении правовых норм является дополнительной возможностью избежать ответственности за целый ряд преступлений, совершаемых ими при исполнении должностных и управленческих функций. Все это неминуемо ведет к локализации возникающих конфликтов и еще больше усиливает степень латентности совершаемых в отношении журналистов преступлений – нарушения профессиональных прав работников СМИ большей частью оказываются внутренним делом редакций и самих журналистов.