Юрий Зильберман - Великие музыканты-исполнители из «черты оседлости» России

Триуфальная поездка в Москву и Ленинград после 61 года (1925 – 1986) характерна тем, что Маэстро хотел почувствовать теплоту́любовь, обожание, которыми характеризовалась публика СССР. Кстати, произошла там и замечательная встреча одной из «зеленых девушек», досаждавших молодому пианисту в 1924—1925 гг. Из Ленинграда, Маэстро направился в Гамбург, где у него произошел разговор с дочерью Ойгена Пабста (дирижер того самого концерта в 1926 г.) и в том же Гамбурге пишет письмо Кириллу, Лене (дети сына Григория, Пети, внезапно умершего в Москве). Далее – Берлин, где он пробыл целую неделю.

Концерт в Токио, куда пианист ехал «оправдаться» после провала 1983 г. (он очень настаивал на Токио), был спланирован так внезапно, что все центральные залы были уже заняты и Маэстро пришлось играть в зале универистета им. Шова в западном районе города. Возвратившись в США, Маэстро узнал, что в начале октября (как известно, 1-го октября – день рождения Владимира Горовица) приглашен в Белый Дом играть перед Президентом Рональдом Рейганом. Действительно, 5 октября он выступал в Восточной комнате Белого Дома. Приветствуя пианиста, Рональд Рейган неоднократно подчеркивал его роль в сближении двух стран (США и СССР). В этом концерте присутствовали: Исаак Стерн, Йо-Йо-Ма, Зубин Мета, Посол СССР Юрий Дубинин и много, много пианистов, директоров библиотек и музеев, концертных залов, руководителей обществепнных организаций, официальных лиц, музыкантов – короче, сливок общества…

Еще летом, Ванда и Владимир Горовиц, благодаря своему другу и продюсеру, Томасу Фросту – выпускнику Йельского университета, начали передавать университету фотографии, личные вещи, письма А. Тосканини, создавая личный архив (в библиотеке хранятся личные архивы Л. Армстронга, А. Копленда, С. Барбера и других выдающихся музыкантов США). В 1986 г. официальный договор между Вандой Тосканини, Владимиром Горовицем и Йельским университетом был заключен. Думается, что передавая письма и документы, Ванда перечитывала их (или заставляла мужа это сделать, если написано было по-русски), чтобы «не уронить достоинство мужа и отца». Впрочем, делалось это в понимании этого «достоинства» Вандой, поэтому среди писем, например, к Владимиру Горовицу не оказалось ни одного письма мамы (а он получал эти письма), отца (хотя Самоил писал сыну до своего последнего ареста), Регины (первое письмо датировано 1945 г.), няни (хотя его биографы уверяют нас, что оно есть), очень многих знакомых…

В последние месяцы перед смертью Маэстро занимался с Эдуардосом Халимом – студентом Джульярда, которого привел ему Дэвид Дюбаль, читающий в Джульярд-институте лекции по истории пианизма. «Он был 86-летним пожилым человеком с большим запасом энергии. О, да!» – говорила о нем его помощница Вирджиния Бах. В августе 1989 г. его друг и продюсер Том Фрост выпустил альбом с названием «Горовиц дома», В нем: Соната В. Моцарта си-бемоль мажор, три сочинения Шуберта-Листа, песни и танцы В. Моцарта и разные обработки Ф. Листа. Последняя запись Маэстро состоялась за четыре дня до его смерти: 1 ноября 1989 года. Эта запись включала в себя музыку, которую он никогда не исполнял в концертах: Соната ми-бемоль мажор Й. Гадна, этюды Ф. Шопена опуса 25 №1 и №5, ноктюрны ор. 55 №1 и №2, фантазия-экспромт.

5 ноября 1989 г. гениальный пианист умер – остановилось сердце. Мюрей Перайа – очень известный в США артист-пианист и последний из пианистов видевших Маэстро (он был его учеником) сказал о нем: « Горовицу никогда не нравились преувеличения или приторный романтизм. Он, конечно, придавал большое значение рубато, но ему не нравилось, если пианист не мог отличить рубато от ритма. Всё должно быть естественно, а не искусственн . [21, p 307]

С. С. Прокофьев записал в своём дневнике за 3 ноября 1928 года:

«Вечером пошёл на Гизекинга. Это первоклассный пианист, один из лучших: Рахманинов. Горовиц и он» .

Статья американского музыковеда Аллана Эванса, появившаяся в 1996 году переворачивает наше представление о пианистпе с ног на голову. Эванс приписывает В. Горовицу модернистское видение мира. Это смешно, но автор доказывает, что представление о «романтическом пианизме» В. Горовица – ошибочно (!), критикуя название фильма Питера Гелба «Последний романтик», утверждая «модернизм» В. Горовица. Аллан Эванс рассуждает о «романтическом пианизме» и делает, с моей точки зрения, непоправимую ошибку, утверждая, что Маэстро имел бОльшую приверженность к сочинениям Пуленка, Дебюсси. Кроме того, автор расуждает о В. Софроницком, говоря о близости последнего с В. Горовицем, намекает на романтическую поездку с Еленой Софроницкой, что совсем непростительно, учитывая, что ехали они, действительно, на пароходе, из «советской» Одессы в «советскую» Евпаторию летом 1925 года и, судя по письму Е. Софроницкой от 9.02.1976, – знакомы не были. – Авт.

«Огромный громоподобный звук Горовица и физическая способность совершать технические чудеса сделали его уникальным. Преподаватели фортепиано с ужасом ахнули, увидев низкое запястье, расположенное значительно ниже клавиатуры почти прямыми пальцами, анатомически «неправильное» для спокойной и точной игры на фортепиано. Тем не менее, телосложение Горовица позволило эту позицию и позволило ему, когда он хотел, достичь ровности и точности, бросая вызов тем, кто принимает правильную позицию. В последующие годы внимание, окружающее его, полностью исказило подлинное восприятие его искусства, объявив его «Последним романтиком». Такой стереотип является не только неправильным, но скорее несправедливым по отношению к его искусству, которое должно очаровывать то, как он отступил от романтизма, чтобы сделать Горовица одним из первых модернистов.

Оно развивалоь в то время, когда Россия взорвалась на культурном фронте: хотя революция и ее последствия в конечном итоге разрушили конструктивизм и эксперименты таких композиторов, как Моссолов, Лурье и другие, изобразительное искусство поддержало эти бешеные и инновационные стили гораздо позже, чем музыка могла. Хотя Горовиц избегал этой авангардной музыки и вместо этого опирался на стиль Рахманинова, Горовиц играл на пианино в манере, похожей на намеки Моссолова на индустриальные звуки на клавиатуре. Искусство Горовица, однако, было гораздо более сложным, и, исследуя интонационные оттенки своего инструмента, он в равной степени углубился в его более мягкие оттенки и нюансы. Его любовь к Пуленку или Дебюссидемонстрирует как точность, так и заботливость через приглушенную, но электрифицированную утонченность Вместо того, чтобы быть романтиком, который каким-то образом выжил в эпоху цифровых технологий, Горовиц был больше эстетом, который искал пульсирующую музыку в джаз-клубах Гарлема от Art Tatum настолько, насколько он был заинтригован на протяжении всей своей жизни Шуманом до такой степени, что он полагал, что он сосуществовал с ним в некотором роде. Жаль, что эти пункты игнорируются, но бесконечный поток его промоутеров сделал удобным (для них и их целей – продаж) запуск их уловки и встраивание даже в умы его трех биографов, так что их книги не объективно изучают его музыку.