Олег Куратов - Хроники русского быта. 1950-1990 гг

В книге приводятся некоторые события и факты, свидетелем и участником которых я был в 1950–1990 годы. Все без исключения цифры даны на основании документов.

Родился я в г. Шуя Ивановской области, там же окончил школу. Учился в Ленинградском Политехническом Институте, затем в течение двадцати лет работал на одном из новосибирских заводов Минсредмаша СССР, в те времена таинственного "атомного министерства". Далее был направлен на двухгодичную учёбу в Академию Народного хозяйства СССР при Совете Министров СССР, после окончания которой работал в Москве.

Всё изложенное, так или иначе, связано с лично моей жизнью, поэтому основное место в нём занимают конкретный городок Шуя и его жители, институт, который я закончил, и ведомство, которому я отдал тридцать лет жизни. Моя жизнь мало отличалась от жизни многих тысяч таких же, как я, новых «белых воротничков», которые родились в других городках, учились в других Вузах, работали в других оборонных и необоронных ведомствах, и вели весьма типичный образ жизни.

В послевоенной Шуе во времена, наступившие вслед за денежной реформой 1947г, появилось огромное количество ларьков по торговле водкой и пивом. Все ларьки имели одинаковый внешний вид и торговали одним и тем же товаром по строго одинаковым ценам (водка и пиво в розлив, бутерброд из чёрного хлеба с двумя кильками или с двумя кусочками селёдки и изредка – конфетка). Сто граммов водки стоили 4руб, кружка пива –полтинник, бутерброд 40коп. Никаких столиков, скамеек или стоек у ларьков не полагалось, товар подавался изнутри прямо в руки покупателю, а продавщица держала под рукой свисток, чтобы предотвратить хищение стаканов или кружек.

Для тех, кто любил посидеть, не спеша потолковать и побаловаться такой же немудрёной, но чуть более разнообразной закуской, работали пивные. Самая популярная из них была расположена на первом этаже двухэтажной «Чайной», ныне снесённой, возле кинотеатра «Родина». Там тоже подавали и водку, и пиво, и закуски, но подороже. Было тепло, были столики, стулья, ложки и вилки. Но главное – буфетчиком там был Ананий Иваныч. Это был плотный лысый человек с усиками шириной от ноздри до ноздри, лет пятидесяти, никогда не улыбавшийся и, говаривали, совершенно не пивший. Знаменит он был тем, что давал выпить-закусить «под крестик», то есть в долг.

В нашем доме на Стрелецкой улице, недалеко от этой пивной, жили два уцелевших инвалида-фронтовика. Будучи истинными шуянами, оба даже не мыслили и дня без выпивки; в то же время оба работали и были на хорошем счету. Мы, дворовые мальчишки, беспрекословно исполняли самые разные их поручения по утолению вечной жажды и считали за честь послушать их возбуждённые воспоминания о войне и очень интересные рассуждения об окружающей жизни. Так я узнал о причине огромной популярности Анания Иваныча. Оба наших соседа прошли через его «крестик», и оба, не заплатив в положенный срок, были навечно вычеркнуты из списка его клиентов. Оба, как настоящие мужчины, признавали его правоту; оба были благодарны ему за короткую, но столь важную помощь. Они, конечно, кое-как обходились и без его «крестика», но хмельными вечерами обязательно его вспоминали и пытались даже рассчитать размеры его «оборотного капитала».

Я хорошо помню Анания Иваныча, потому что много раз видел его не только в этой «Чайной» (там выдавали обеды «на вынос» по талонам), но и в буфете монастырской бани, где он работал до этого. Но я не знаю не только его жизни, но даже его фамилии; знаю лишь, что так публично рисковать в те времена в торговле мог только незаурядный человек. Сам по себе факт масштабного индивидуального ростовщичества в глубинке Руси в конце сороковых – начале пятидесятых годов интересен и многозначителен, и как было бы интересно исследовать и документировать эту истинную быль и, может быть, увековечить память предпринимателя Анания Иваныча! Немногие оставшиеся в живых старики-шуяне помнят и чтят его до сих пор, даже могилу его знают.

16 мая 1980г состоялась встреча слушателей Академии Народного Хозяйства СССР при Совете Министров СССР с маститым работником литературы и журналистики, писателем А. Б. Чаковским, крупным общественным деятелем, кандидатом в члены ЦК КПСС, обладателем многих почётных званий. Встреча проходила в рамках специальной учебной программы «Культура», предусматривающей всестороннее развитие интеллектуального потенциала слушателей. В соответствии с этой программой Академию посещали знаменитые писатели, режиссёры, артисты, дипломаты; время от времени устраивались просмотры новых фильмов, выходящих на экраны страны. Большинство приглашённых знаменитостей, понимавших казённую сущность таких встреч, предпочитали держаться линии официозной и проявляли осторожную сдержанность в своих суждениях. При внимательном наблюдении эту сдержанность легко можно было обнаружить, хотя она и скрывалась либо за ура-принципиальностью, либо за кружевным маревом тонкого юмора.

Встреча с А. Б. Чаковским потому и запомнилась особо, что его высказывания и поведение были совершенно лишены даже ничтожной доли отклонения от своего, внутреннего видения вещей и явлений и были по-настоящему искренни. Поскольку некоторые, заранее предложенные для обсуждения, темы меня заинтересовали, я занял место поближе к мэтру и тщательно впитывал не только содержание его суждений, но и то, как они произносились, стараясь за оттенками интонаций, мимикой или хотя бы за выражением глаз уловить его подлинное, личное отношение к тому или иному вопросу. Мне не удалось найти даже тени лукавства или юмора – всё, что он говорил, действительно было его видением мира творчества и полностью соответствовало его подлинным убеждениям. У меня сохранились записи некоторых его мыслей, высказанных на встрече.

• А.Камю – это ренегат и антикоммунистический мозговой центр.

• Д.Хеллер, вообще-то, неплохой мастер, но лично мне, и я совершенно уверен, и всем вам, неинтересны переживания его героя Слокума (о романе «Что-то случилось»).

• Творчество Д.Апдайка – это прозябание.

• Современные американские писатели – Апдайк, Воннегут, Хеллер и другие – мне не нравятся. Вот Хемингуэй, Колдуэлл, Фолкнер, Дос Пассос, Райт – это, в общем-то, неплохие писатели.

• Хемингуэй – классик ли он? Чёрт его знает! Я лично считаю его крупнейшим писателем.

• Ни ставить в один ряд, ни противопоставлять наших и западных писателей, не стоит. Как их расставишь – по росту, по весу? Это бессмысленное занятие (на вопрос о том, кого бы из наших писателей он поставил в один ряд с современными западными мастерами прозы).