Александр Кушнир - 100 магнитоальбомов советского рока

Вообще в контексте "Центра" Локтев был специфической личностью. В отличие от остальных музыкантов, имевших обыкновение периодически напиваться перед концертами, он искал вдохновение в психотропных средствах.

"У Локтева наркотики шли в развитии , - вспоминает Шумов. - Я был просто алкашом, который мог забухать со своими друзьями из Измайлова, а у Локтева был свой андеграунд - циклодол и прочие "колеса", анаша. Из-за этого в конце концов он и отошел от музыки".

В свою очередь сам Локтев, фактически бывший автором как минимум половины аранжировок и мелодических ходов, действовал, словно находясь под гипнозом Шумова.

"Я создавал мелодии под мистическим руководством Шумова, - говорит Локтев. - Вася умел ловить меня в моменты как бы озарений. Это обалдеть можно, как он остро чувствовал подобные вещи. Просто абсолютно".

Поэт Евгений Головин, 1996 год.

Основу репертуара группы составляли песни, часть из которых была написана Шумовым под влиянием поэта-мистика Евгения Головина, в 90-х годах известного в роли автора ряда композиций "Ва-Банка" ("Эльдорадо", "Робинзон Крузо"), Вячеслава Бутусова и позднего "Центра".

"Головин старше меня лет на двадцать пять, - рассказывает Шумов. - Он интеллектуал, прекрасно разбирающийся в современном искусстве, мировой философии и сочиняющий песни под гитару. Мы с ним подолгу беседовали об алхимии и поэзии Рембо и, несмотря на разницу в возрасте, у нас оказалось немало общих взглядов на жизнь. И я включил несколько фрагментов из его песен в программу "Центра".

Особого внимания в данном контексте заслуживает композиция "Стюардесса летних линий", написанная Шумовым непосредственно перед записью альбома. В ней был применен классический текстовой монтаж на основе поэзии Головина и Игоря Северянина. К примеру, четвертый куплет "Стюардессы" был взят из акустической композиции Головина "Птица рок-н-ролл", а строчки "в шампанское лилию / шампанское в лилию / в морях дисгармоний маяк унисон" - из разных стихотворений Северянина.

"Автор песенных текстов никогда не должен ревниво относиться к себе как к поэту, - считает Евгений Головин. - Он может смело брать строчки самых знаменитых поэтов, причем не только русских, но и французских, английских, итальянских. В этом мне видится перспектива рок-н-ролла... Мы часто говорили с Шумовым о том, как возбудить публику не прямолинейным забоем, а очень изысканным, деликатным рок-н-роллом. Нам хотелось совместить резкий рок-н-ролльный ритм с отвлеченными и нестандартными русскими текстами. Собственно говоря, "Стюардесса" - это песня ни о чем. Вместе с тем фонетически красивая строчка "стюардесса летних линий" и остроумно примененный монтаж сделали эту композицию одной из лучших в творчестве Шумова... Русская речь по темпу довольно медлительна и в ней много шипящих звуков. Поэтому необходимо работать над фонетической фактурой текста, чтобы певцу было свободно дышать в песне. И, на мой взгляд, в "Стюардессе" это как раз и удалось сделать".

Позднее Шумов неоднократно прибегал в своем творчестве к текстовому монтажу. На альбоме "Чтение в транспорте" в пасмурно-романтическом "Багровом сердце" Шумов в качестве первого куплета использовал фрагмент стихотворения Головина (посвященного Артюру Рембо), а в третьем скомбинировал собственные строчки с цитатами из Николая Гумилева. Тексты остальных песен из "Стюардессы" принадлежали Шумову, причем в некоторых из них угадывались мотивы романов Эдгара По и увлечение автора черным романтизмом ("Морелла", "Блюз Горфанго").

После успешного выступления "Центра" на рок-фестивале в Долгопрудном (весна 82-го года) Шумов знакомится с молодым звукорежиссером Андреем Пастернаком и договаривается с ним о студийной записи.

Впоследствии Пастернак станет штатным звукорежиссером "Центра" - как студийным, так и концертным. Он будет не только фиксировать в студии новые произведения Шумова, но и вносить рационализаторские предложения - начиная от самодельных магнитофонных колец и заканчивая нюансами записи отдельно взятых инструментов. Пока же опыт Пастернака в качестве студийного рок-инженера был совсем невелик, и альбом "Стюардесса летних линий" стал его официальным дебютом в звукозаписи.

В распоряжении Андрея находился небольшой радиоузел, расположенный над сценой зала Всесоюзного театрального общества. Радиоузел представлял собой крохотную комнату, в которой стоял простенький пульт, какие-то мониторы и два магнитофона STM, один из которых лучше записывал, а другой - лучше воспроизводил. Оба агрегата включались в сеть за несколько часов до начала сессии, чтобы основательно прогреться и набрать стандартную скорость. В противном случае звук начинал "плыть".

Бедность оборудования провоцировала музыкантов на изобретательность и гражданские поступки. Например, принесенные "Центром" барабаны физически не вмещались в радиоузел. Поэтому ударную установку вместе с тремя микрофонами поставили на сцену, отгородив ее кулисами от зрительного зала. Когда начиналась запись очередного трека, кто-нибудь из музыкантов высовывался в окошко радиорубки, давал отмашку Саркисову и тот начинал барабанить. Примечательно, что в композиции "Ревность" (каноническая история о супружеской измене, обыгранная в духе современного "Отелло") Шумов впервые использовал ритм-бокс - параллельно барабанам Саркисова.

На голове у Карена были наушники, названные Шумовым, насмотревшимся исторических кинохроник, "нюрнбергский процесс". В них Саркисов скорее угадывал, чем слышал то, что происходило в радиоузле. Остальные музыканты слышали барабаны у себя в наушниках и пытались под их ритм выкинуть двойной фокус - не задеть друг друга грифами и безошибочно сыграть свои партии.

Несмотря на неудобства и тесноту в студии, довольно свободно себя чувствовал Локтев, который даже на концертах предпочитал играть "вслепую", располагая клавиши подальше от мониторов. Почему-то в подобных условиях он действовал увереннее. На "Стюардессах" Локтев со своим клавишным арсеналом развернулся вовсю. При помощи органа "Матадор", полуакустического клавинета Vermona и одной из первых моделей Casio (как у немецкого Trio) он сумел придать саунду "Центра" те самые щемящие краски, которых группе не хватало на более поздних (и более холодных) альбомах. На нескольких вещах Локтев сыграл на "одноголосом" аналоговом синтезаторе Moog и на рояле, а в композиции "Странные леди" применил аккордеон - став, похоже, первооткрывателем этого инструмента для советского рока.

С точки зрения Пастернака, самым надежным музыкантом на сессии выглядел Шумов. "Василий играл на басу двумя-тремя пальцами, - вспоминает Пастернак, - и никогда не выдумывал того, чего сыграть не мог. Свои партии он исполнял очень четко и практически никогда не ошибался".