Олег Рисс - Семь раз проверь... Опыт путеводителя по опечаткам и ошибкам в тексте

Не справившись с потоком нахлынувших мыслей, теряется и делает ошибки автор. Но и техника, без содействия которой его творение не увидит света, иногда выходит из подчинения оператору и тем самым наносит ущерб выполнению авторского замысла.

Следовательно, законы инженерной психологии обязательны не только для оборудованной по последнему слову техники типографии, но в известной мере и для издательства (оно также все больше насыщается техникой) и, как ни удивительно, для ряда этапов литературного труда!

Наступление на ошибки в печатном слове ведется, так сказать, с фронта и тыла. С фронтальной стороны его ведут все лица, которые соучаствуют с автором в подготовке его произведения к изданию. На первых порах это его помощники и консультанты, которые знакомятся с его трудом, вносят свои замечания и поправки, перепечатывают написанное, считывают после перепечатки и т.д. Позднее — это рецензенты, редактор издательства, корректоры. Если издается литературный памятник, документальный материал или классическое произведение литературы, то места в первом ряду занимают научные редакторы, ученые-текстологи, заботливо снимающие ложные наслоения с подлинного текста, устраняющие ошибки первоначального прочтения и опечатки, закрепившиеся в предыдущих изданиях.

Наступление на «злые недуги» печатного текста ведется, как уже говорилось, и с другой, менее заметной стороны. Здесь силы развертываются не прежде, чем отпечатанные на бумаге машинисткой невесомые строчки превратятся в тяжелый металлический набор. Тогда в атаку на ошибки, пока они еще не стали опечатками (дальше будет показано, что это не совсем одно и то же), переходят типографские корректоры, наборщики-правщики, затем корректоры издательства и редакторы, наконец, опять же сам автор, если он читает корректуру так же строго и ответственно, как Чернышевский.

Равные ли силы участвуют в борьбе за точность с обеих сторон? Конечно, нет. Одни выступают во всеоружии знаний, научного авторитета, испытанной методики. Другие связаны рамками ведомственных инструкций и табелем нехитрых служебных обязанностей. Первые несут всю полноту ответственности за произведение, принятое от автора и сданное в печать. Вторым и горя мало, если что не так написано и отредактировано, лишь бы отпечатанное типографией строка в строку и буква в букву сошлось с тем, что в качестве «эталона» (подписной корректуры) утвердило к печати издательство.

По нашему убеждению, основанному на большом производственном опыте, на стыке этих «двух позиций» чаще всего и образуются зазоры, в которые проникают ошибки и опечатки. Не сегодня возникло беспокойство о том, чтобы внутренняя «разноголосица» не отражалась в худшую сторону на результатах совместного труда.

Ведущая роль в борьбе за точность, естественно, принадлежит тем, кто владеет научным знанием. Исследователи и публикаторы текстов первыми попытались разобраться в хаосе искажений, описок, опечаток и прочих «errata», подрывающих доверие к книге и затрудняющих работу с ней. И тогда удалось сделать капитальное открытие — тексты искажаются согласно некоторым определенным законам.

Для подтверждения этой, теперь общепризнанной формулы французские исследователи Ш. Ланглуа и Ш. Сеньобос собрали и представили веские доказательства. На большом материале они проанализировали причины и условия, ведущие к ошибкам и опечаткам, попробовали их классифицировать и «логически обосновали теорию рациональных приемов, обеспечивающих точность воспроизведения текстов в печати».

«В большинстве общедоступных исторических работ, — писали исследователи, — неизбежны всевозможного рода недостатки, всегда с удовольствием подмечаемые образованными людьми со специальной подготовкой, но с удовольствием, смешанным отчасти с горечью, потому что недостатки эти часто видят только они одни. К таким недостаткам принадлежат: заимствования без указания источников, неточные ссылки, искаженные имена и тексты, цитаты из вторых рук, не имеющие никакого значения гипотезы, поверхностные сопоставления, неблагоразумные утверждения, ребяческие обобщения и самые ложные и спорные мнения, высказываемые спокойно, авторитетным тоном» [ 63, с. 248].

Хотя прошло более трех четвертей века, это утверждение выглядит вполне современным. Правда, Ланглуа и Сеньобос не считали указанные недостатки извечными, они только предупреждали, что от них трудно избавиться.

«Все делают ошибки (по легкомыслию, недосмотру и т.д.). Ненормальность заключается, собственно, в том, что эти ошибки допускаются постоянно, в большом количестве, вопреки самому настойчивому старанию быть точным. Это явление связано, по всей вероятности, с ослаблением внимания и чрезмерной деятельностью непроизвольного (или бессознательного) воображения... Непроизвольное воображение, примешиваясь к умственным процессам, извращает их, заполняет догадками пробелы памяти, преувеличивает или умаляет значение реальных фактов, смешивает их с чистейшим вымыслом и т.д.» [ 63, с. 100]. Авторы добавляют, что источником бесконечных ошибок в литературных произведениях является также поспешность.

Бесспорно, что Ланглуа и Сеньобос одними из первых указали на большое значение личных ошибок, то есть таких ошибок, которые зависят от психофизиологических особенностей, навыков, приемов работы данного лица и носят, к сожалению, довольно устойчивый характер.

Вопрос о личных (иначе говоря, индивидуальных) ошибках важен для всех видов практической деятельности от астрономии до литературы. Нигде влияние этих ошибок не появляется так резко, как в точных науках. Метролог Н.И. Тюрин приводит поучительный рассказ об опыте, проведенном французским ученым Николо для проверки ошибок наблюдателей.

Трем работникам различной квалификации предложили с помощью штангенциркуля определить заданное значение. Чтобы выявить устойчивые результаты, опыт с каждым из них проводился по сто раз. В конце концов оказалось, что у молодого инженера среднее значение ближе к действительному, чем у механика с большим практическим стажем, но у последнего результаты измерений более устойчивы, чем у высококвалифицированного инженера. Если молодой специалист не имел навыка наблюдений, что снижало их точность, то у опытного механика, наоборот, закрепился вредный индивидуальный навык, влекущий за собой систематические погрешности.

«Опыт Николо показывает, — пишет Н.И. Тюрин, — что нельзя забывать о возможностях личных погрешностей даже у самых опытных работников и что эти погрешности могут носить устойчивый характер» [ 111, с. 224] .

Ланглуа и Сеньобос, разумеется, не ставили задачей написать практическое руководство для своих коллег и тем более — справочник по ошибкам и опечаткам. Но мы должны быть благодарны им за то, что они дали своего рода рабочий инструмент, при помощи которого легче определять подлинность фактов, отсекать неточности и ложные утверждения. Затронули они также и вопрос об ошибках переписчиков и типографских опечатках, причем подчеркнули, что далеко не все из них просто смешны или лишены значения, а наоборот, иногда очень коварны и способны ввести в заблуждение читателя. И сегодня для нас актуально их замечание: «Нередко случается, что типографы заставляют нас говорить совсем не то, что мы хотим, и это бывает замечено очень поздно» [ 63, с. 55].