Коллектив авторов - 100 вопросов – 100 ответов. Хрестоматия

Греческий философ Диоген, в числе прочего, учил, что достигнуть счастья и свободы человек может, если будет довольствоваться малым и не ждать ничего от общества и правителей. По преданию, Диоген жил в большой бочке, питался самой простой и скудной пищей и всё его имущество состояло из миски, кувшина для воды и поношенного плаща. Когда Коринф, где жил философ, посетил Александр Македонский (к тому времени владыка не только Македонии, но и всей Греции), он решил повидать знаменитого мудреца. Диоген размышлял о чём-то, греясь на солнце. Александр приветствовал философа, спросил, не нуждается ли он в чём-либо, и пообещал выполнить любое его желание. «Не заслоняй мне солнце», – попросил Диоген. Александр был не только великим полководцем, но и думающим человеком. «Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном», – таков был его ответ.

Мы привыкли считать эти слова исконно русскими. Однако филологи выяснили, что это совсем не так. В VIII–VII веках до нашей эры, во времена, когда складывался славянский этнос, в междуречье Дуная и Дона кочевали в бескрайней степи племена скифов. Это был могучий, отважный, одарённый народ. Скифы славны не только своими набегами на Персию и на греческие колонии, не только победами над знаменитыми римскими легионами. Они оставили нам великолепные образцы мелкой скульптуры – изображения животных, воинов, сцен битвы и охоты, украшавшие их доспехи и оружие, не уступают лучшим образцам греческого искусства. Скифы не только воевали – они строили города, прокладывали торговые пути. Со своими соседями славянами скифы жили более или менее мирно, во всяком случае, упоминаний о серьёзных военных столкновениях в документах той эпохи не найдено. Но о том, что между скифскими и славянскими вождями существовали тесные связи, известно достоверно. Известно и то, что славянские вожди и их дружинники многое перенимали из скифской культуры. Когда народы тесно соприкасаются, такие заимствования неизбежны. В том числе и языковые. Так вот, слово «топор» – скифское. Славяне называли этот инструмент «секира». Из языка скифов пришло и слово «собака» – наши предки называли четвероногого друга «пёс». Кстати, слово «хорошо» – тоже скифское, прекрасно ужившееся с исконным славянским «добро».

Было время, когда европейские короли искали союза с Киевской Русью – могучим государством, центром торговли и культуры. В 1044 году король Франции Генрих I прислал в Киев посольство – просить руки княжны Анны, дочери великого князя киевского Ярослава Мудрого. Князь согласился не сразу, но в апреле 1049 года по улицам Парижа наконец проследовал свадебный кортеж. И вот что написала Анна отцу вскоре после прибытия: « В какую варварскую страну ты меня послал!Здесь жилища мрачны, церкви безобразны и нравы ужасны…». Однако Анна была верна своему долгу королевы Франции. После смерти Генриха I, пока их сын Филипп был ещё мал, Анна взяла на себя управление государством. Её подпись стоит на многих государственных документах рядом с крестиками, поставленными неграмотными королевскими вельможами.

А через два года королеву Франции похитил из замка Санлис, где была её резиденция, потомок Карла Великого граф Рауль де Крепи де Валуа, и в церкви замка Крепи их обвенчал местный священник. По-видимому, графу удалось завоевать любовь киевлянки. Вскоре она вернулась ко двору со своим новым мужем и опять приняла участие в государственных делах. Сохранилось немало и таких документов, на которых её подпись стоит рядом с подписью Филиппа I: «Анна, мать короля Франции». Видно, киевская княжна действительно отличалась незаурядными способностями. Сам папа римский писал ей: «С великой радостью слышим мы, что Вы выполняете свои королевские обязанности с похвальным рвением и замечательным умом…»

Некоторые историки считают, что был, но в чём его величие – объясняют довольно путано. В начале своего царствования Иван Грозный выиграл две войны – завоевал Казанское и Астраханское ханства. Все остальные войны, затеянные Грозным, были благополучно проиграны. Взятие Казани и Астрахани несколько ослабило татарскую угрозу, но вовсе не устранило её. Через пятнадцать лет после взятия Астрахани к Москве подошли войска крымского хана. Царь, стоявший с войском в Серпухове, бежал в Александровскую слободу, а оттуда в Ростов, бросив Москву на произвол судьбы. Москва была сожжена, в огне погибло более 200 тысяч человек, ещё около 150 тысяч татары увели в полон.

В чём действительно был велик Иван – это в своей жестокости, поражавшей людей даже в те немилосердные времена. При взятии Казани было вырезано почти всё мужское население города. Когда царь взялся подчинять Новгород, якобы собиравшийся отдаться под руку польского короля, в городе было уничтожено более ста тысяч человек. Людей казнили самыми зверскими способами, вместе с жёнами и детьми. Массовые казни сопровождали всё царствование Ивана. После себя он оставил разорённую, обескровленную страну.

На Древней Руси самыми близкими к князю людьми были его дружинники. Именно дружина определяла силу и влияние князя, с дружинниками князь советовался по всем важным вопросам, дружинников отправлял проследить за выполнением своих распоряжений. То есть дружинник – это не просто и не только воин, это доверенное лицо. Те дружинники, которым князь особенно доверял и кто входил в княжеский совет, и назывались боярами. Позже к боярам стали причислять и старших слуг княжеского дворца, заведовавших теми или иными службами: конюшнями, запасами и поставками продовольствия, одеждой, оружием. Всем этим княжеский дворец обеспечивал не только князя, но и дружину, так что хозяйство дворца было весьма обширно. В отличие от европейских дворян бояре не обладали какими-либо привилегиями по рождению. Конечно, сыну боярина легче было стать доверенным лицом князя, конечно, бояре были богаче большинства прочих людей, но в целом это были советники и управленцы, назначаемые князем лично, по нашим нынешним меркам – высокопоставленные чиновники. Ещё позже, при дворе московских великих князей и первых царей, должность, которую мог занять боярин, стала определяться его родовитостью. Под этим понималась не только древность рода, но и должности, которые занимали предки. Даже сам царь не мог назначить, например, начальником войска «худородного» боярина, каким бы талантливым полководцем он ни был. Более родовитые командиры просто отказались бы ему подчиняться. Этот порядок, называвшийся местничеством, был сломан только при Петре I.