Эдуард Ходос - ЕВРЕЙСКИЙ СМЕРЧ

В стране, где нормы нравственности и само оправдание самодержавной власти основывались на христианстве, нельзя было признавать равноправной религию, отрицавшую Христа и имевшую черты расовой исключительности. Поэтому политика ограничения, проводимая в отношении евреев, являлась абсолютно обоснованной с точки зрения православных монархов, тем более что речь шла об ограничениях вовсе не по национальному признаку, а исключительно — по религиозному.

Подтверждением этому служит тот факт, что подобные меры не распространялись на евреев, принявших христианство. Кроме того, черты оседлости избежали также еврейские ремесленники, купцы, лица с высшим образованием и члены их семей.

Однако даже черта оседлости, включавшая в себя 15 губерний, не помешала тому, что в конце XIX века в Российской Империи, как и в западных странах, в еврейских руках оказалось большинство банков и печать. Таким образом, существовавшие ограничения не достигали возложенной на них цели, а лишь раздражали евреев, которые в дальнейшем и составили руководящее ядро всех революционных партий.

Еще большее раздражение вызывала православная Россия в глазах международного еврейства: Российская Империя, где в то время находилась самая крупная еврейская диаспора (около 6 миллионов человек), оставалась практически единственным (за исключением небольшой Румынии) государством, в котором существовали ограничения евреев по религиозному признаку. Поэтому именно здесь, при мощнейшей поддержке из-за границы, наиболее обострились проблемы взаимоотношений между еврейством и православным окружением.

Истоки такой взаимной непримиримости кроются, если так можно выразиться, в конфликте двух «мессианизмов», т.е. диаметрально противоположных образах — небесного Мессии-Христа, олицетворяющего духовное начало, и земного Мессии-царя, олицетворяющего материалистический соблазн. Поэтому совершенно естественно, что православный монарх как Помазанник Божий не мог допустить распространения на территории своего государства религии, противостоящей Христу. Это был бы совершенный нонсенс. Но именно эта позиция православной монархии вызвала столь яростную агрессию со стороны международных еврейских кругов.

В необъявленной, но жестокой войне против Российской Империи Рука Абрама широко использовала влияние на возникшее в Западной Европе масонское движение, исключавшее любые ограничения как по национальному, так и по религиозному признаку.

Известный еврейский исследователь Я. Кац в своей работе «Евреи и масоны в Европе 1723-1939» отмечает, что в то время еврейство в целях самосохранения замыкалось в добровольном гетто, уход из которого был связан с проклятьем и отлучением от еврейства (как поступили со Спинозой), поэтому уходить решались немногие.

Да и в христианском окружении для некрещеных евреев не было места, пишет Кац: «они еще нигде не имели равноправия и только в масонских ложах могли чувствовать себя свободно, не разрывая связей с еврейской общиной»; «ложи стали первой «территорией», на которой исчезали сословные и религиозные перегородки»; «в ложах евреи приобретали деловые контакты в кругах, которых не могли бы достичь другим способом» [2].

Именно благодаря этому в масонские ложи потянулись еврейские «агенты влияния». Масонство стало «отдушиной» и путем в общество также для тех евреев, кто тяготился нравами гетто, но не желал креститься.

Постепенно ключевые посты в масонстве оказались в руках евреев,обладавших к тому же мощными финансовыми возможностями, а само масонство глубоко проникло в структуры власти европейских стран. В XIX веке «масонство приобрело уверенный и признанный статус в группе, образовывавшей центральную опору в обществе.

Масонские ложи стали символом социальной элиты», — пишет Кац. Поэтому именно масонством евреи воспользовались для достижения своего равноправия, а виделось оно им — на пути дехристианизации и демократизации мира. В дальнейшем это дало повод заговорить о «жидо-масонском заговоре». (Кстати, реальным плодом «заговора» явилась западная «цивилизованная» демократия.)

Борьба международного еврейства за равноправие единоверцев в православной Российской Империи началась еще в конце XIX века и усилилась во время русско-японской войны. Видный масон А.В. Давыдов, в свое время имевший доступ к секретным документам русского Министерства финансов, в своих воспоминаниях, опубликованных в Париже, отмечал безуспешные попытки царского правительства «прийти к соглашению с международным еврейством на предмет прекращения революционной деятельности евреев».

В то же время американский банкир Яков Шифф даже не скрывал, что через него в Россию поступают средства для революционного движения. Издание нью-йоркской еврейской общины «The Jewish Communal Register of New York City» подтверждало, что «Шиффникогда не упускал случая использовать свое влияние в высших интересах своего народа. Он финансировал противников самодержавной России.».

Граф С.Ю. Витте (в российском правительстве занимал посты министра путей сообщения, министра финансов, а в 1905-1906 гг. — возглавлял кабинет министров) упоминал в своих мемуарах, как при подписании мирного договора в Портсмуте еврейская делегация (с участием Шиффа — «главы финансового еврейского мира в Америке» и Краусса — главы масонской ложи «Бнай Брит») требовала равноправия евреям, и когда Витте пытался объяснить, что для этого понадобится еще много лет, — «последовали угрозы революцией».

Экономическая сторона этой борьбы была, пожалуй, еще более важной: для России было закрыто зарубежное кредитование, в то время как Япония имела неограниченный кредит и смогла вести войну гораздо дольше, чем рассчитывало русское командование.

Вот что по этому поводу пишет «Еврейская энциклопедия»:

Шифф, «чрезвычайно разгневанный антисемитской политикой царского режима в России, с радостью поддержал японские военные усилия.

Он последовательно отказывался участвовать в займах России и использовал свое влияние для удержания других фирм от размещения русских займов, в то же время оказывая финансовую поддержку группам самообороны русского еврейства.

Шифф продолжил эту политику во время Первой мировой войны, смягчившись лишь после падения царизма в 1917 г. В это время он оказал помощь солидным кредитом правительству Керенского».