Константин Душенко - Мысли и изречения древних с указанием источника

«История...», IХ, 18, 8 (89, с.424)

Как это обыкновенно бывает, большая часть восторжествовала над лучшей.

«История...», ХХI, 4, 1 (90, с.7)

На первом месте стоит человек, который сам может подать дельный совет; на втором – тот, кто этого совета послушается; а тот, кто сам совета не даст и не подчинится другому, тот – последний дурак. (Перефразированная цитата из Гесиода.)

«История...», ХХII, 29, 8 (90, с.82)

Чем меньше страха, тем меньше опасности.

«История...», ХХII, 5, 2 (90, с.64)

Как больной человек ничтожное заболевание переносит труднее, чем здоровый тяжелую болезнь, так и больное потрясенное государство не перенесет никакой беды, и не потому, что эта так тяжела, а потому, что нету сил поднять еще какое-то бремя.

«История...», ХХII, 8, 3 (90, с.66)

Доверие обязывает к доверию.

«История...», ХХII, 22, 14 (90, с.77)

Легче всего терпеть знакомое зло.

«История...», ХХIII, 3, 14 (90, с.110)

В больном теле одна застарелая немощь порождает другую.

«История...», ХХIV, 18, 2 (90, с.162)

В обстоятельствах трудных, когда надеяться почти не на что, отчаяннейшие решения всего правильнее.

«История...», ХХV, 38, 18 (90, с.224)

Пылкие и дерзостные замыслы хороши лишь на первый взгляд: осуществление их мучительно, а результаты печальны.

«История», ХХХV, 32, 13 (91, с.174)

Суеверие в мелочах видит волю богов.

«История...», ХХVII, 23, 2 (90, с.296)

Страх все истолковывает в худшую сторону.

«История...», ХХVII, 44, 10 (90, с.314)

Добавленное напоследок всегда кажется самым важным.

«История...», ХХVII, 45, 6 (90, с.315)

Люди, оправдывая себя, бывают удивительно красноречивы.

«История...», ХХVIII, 25, 14 (90, с.344)

Всякая толпа (...) похожа на море: (...) его могут всколыхнуть и легкий ветерок, и ураган.

«История...», ХХVIII, 27, 11 (90, с.345)

Всякое преступление безрасчетно.

«История...», ХХVIII, 28, 1 (90, с.346)

У нападающего всегда больше воодушевления, чем у обороняющегося.

«История...», ХХVIII, 44, 2 (90, с.363)

Неизвестное больше страшит.

«История...», ХХVIII, 44, 3 (90, с.363)

Муж и вождь не упускает счастливого случая и подчиняет его своим замыслам.

«История...», ХХVIII, 44, 8 (90, с.363)

Люди к благу менее чувствительны, чем к беде.

«История...», ХХХ, 21, 6 (90, с.418)

Прошлое легче порицать, чем исправить.

«История...», ХХХ, 30, 7 (90, с.424)

Счастью следует доверять всего меньше, когда оно всего больше.

«История...», ХХХ, 30, 18 (90, с.425)

Лучше (...) вечный мир, чем мечты о победе.

«История...», ХХХ, 30, 19 (90, с.425)

Условия мира предписывает не тот, кто просит о нем, а тот, кто его дает.

«История...», ХХХ, 30, 24 (90, с.425)

Редко даруются людям сразу и счастье, и здравый смысл.

«История...», ХХХ, 42, 15 (90, с.436)

Римляне расширили свою державу не столько победами, сколько милостивым отношением к побежденным.

«История...», ХХХ, 42, 18 (90, с.436)

Долго пребывать в покое ни одно большое государство не может, и если нет внешнего врага, оно найдет внутреннего: так очень сильным людям бояться, кажется, некого, но собственная сила их тяготит.

«История...», ХХХ, 44, 8 (90, с.438)

Завершив рассказ о Пунической войне, я испытываю такое же облегчение, как если бы сам разделил ее труды и опасности.

«История...», ХХХI, 1, 1 (91, с.5)

С вооруженным врагом надобно быть безжалостным, но с побежденным важнее всего великодушие.

«История...», ХХХIII, 12, 9 (91, с.82)

Часто, а на войне особенно, видимость имеет такую же силу, что и самое действие; кто поверил, что помощь будет, все равно что получил ее.

«История...», ХХХIV, 12, 4 (91, с.119)

Сципион (Старший) уже десятый год был постоянно у всех на глазах, а пресыщаясь великим человеком, люди уже не так чтят его.

«История...», XXXV, 10 (91, с.157)

Стратег не участвует в голосовании по вопросу о предстоящей войне.

«История...», ХХХV, 25, 7 (129, с.90)

Ни один отдельный гражданин не должен стоять так высоко, чтобы его нельзя было, согласно законам, призвать к ответу. Ничто так не отвечает равенству и свободе, как возможность привлекать к суду любого, и даже самое могущественное лицо. Что же (не говоря уж о высшей должности в государстве) можно было б без страха кому бы то ни было поручить, если бы не нужно было отчитываться в своих действиях?

«История...», ХХХVIII, 50, 8–9 (91, с.310)

Дерзко начав, и продолжать надобно (...) дерзко, ведь порою дерзость оборачивается в исходе благоразумием.

«История...», ХLIV, 4, 8 (91, с.489)

Нет человека, настолько презирающего молву, чтобы не дрогнуть перед ней душой.

«История...», ХLIV, 22, 7 (91, с.501)

* С берега кораблем не правят.

«История...», ХLIV, 22, 14 (91, с.502)

Вообще людские выдумки бывают чаще хороши лишь на словах, а если попробовать их на деле, там, где надобно их применить, а не рассуждать об их применении, то они не оправдывают ожиданий.

«История...», ХLIV, 41, 4 (91, с.516)

Лишь тот сможет зваться мужем, кого попутный ветер не увлечет, а встречный не сломит.

«История...», ХLV, 8, 6 (91, с.526)

Долгий опыт – единственный поверщик законов.

«История...», ХLV, 32, 8 (91, с.545)

Марк Аврелий (121–180), римский император с 161 г., покровитель науки и философии, философ-стоик. Его «Размышления» («К самому себе») писались по-гречески и не были рассчитаны на публикацию.

Не пошел я в общие школы, а учился дома у хороших учителей и понял, что на такие вещи надо тратиться не жалея.

«Размышления», I, 4 (102, с.5)

* Каждое дело исполняй как последнее в своей жизни.

«Размышления», II, 5 (101, с.349)

Самая продолжительная жизнь ничем не отличается от самой краткой. Ведь настоящее для всех равно, а следовательно, равны и потери – и сводятся они всего-навсего к мгновенью. Никто не может лишиться ни минувшего, ни грядущего. Ибо кто мог бы отнять у меня то, чего я не имею?

«Размышления», II, 14 (101, с.351)

Все от века единообразно и вращается по кругу, и безразлично, наблюдать ли одно и то же сто лет, двести или бесконечно долго. (...) И долговечнейший, и тот, кому вот-вот умирать, теряет ровно столько же.

«Размышления», II, 14 (102, с.11)

Жизнь – борьба и странствие по чужбине; посмертная слава – забвение.

«Размышления», II, 17 (101, с.352)

Кто чувствует и вдумывается поглубже, что происходит в мировом целом, тот вряд ли хоть в чем-нибудь из сопутствующего природе не найдет, что оно как-то приятно пристроено. (...) Своими здравомысленными глазами он сумеет увидеть красоту и некий расцвет старухи или старика, и прелесть новорожденного.

«Размышления», III, 2 (102, с.13)

Не сделаешь ничего человеческого хорошо, не соотнеся это с божественным, и наоборот.

«Размышления», III, 13 (102, с.16)

Жить, не рассчитывая на тысячи лет. Нависает неизбежность. Покуда жив, покуда можно – стань хорош.

«Размышления», IV, 17 (102, с.18)

Что же такое вечная слава? Сущая суета. (...) Все мимолетно: и тот, кто помнит, и то, о чем помнят.

«Размышления», IV, 33; IV, 35 (101, с.363, 364)

Вот сказал бы тебе кто-нибудь из богов, что завтра умрешь или уж точно послезавтра – не стал бы ты ломать голову, как умереть именно послезавтра, а не завтра, если ты, конечно, не малодушен до крайности. В самом деле, велик ли промежуток? Точно так же через много лет или завтра – не думай, что велика разница.