Р. И. Шендерова Знаменитый универсант Виктор Николаевич СОРОКА-РОСИНСКИЙ Страницы жизни

По окончании седьмого класса наши встречи с Виктором Николаевичем не прекратились, хотя и стали редкими. Он продолжал работать в нашей школе еще несколько лет и при встречах всегда проявлял радость и, бывало расспрашивал об учебных делах. Но самым приятным было то, что с 1952 года он стал приглашать нас, наиболее близких ему по духу учениц, на свой день рождения 26 ноября. Эти праздники для нас продолжались и по окончании школы, когда я уже была студенткой Ленинградского университета. Мы уже, не ожидая приглашения, 26 ноября собирались группой из 3-4 человек, покупали небольшой подарок и обязательно торт и направлялись на Садовую улицу, где в очень небольшой, скромной, но с хорошим вкусом обставленной комнате был красиво накрыт стол и нас ждал наш дорогой Виктор Николаевич. Это были редкие, но очень приятные вечера, во время которых шло взволнованное и доверительное общение с учителем. Он любил рассказывать нам о своих учениках, об их успехах. Ему было уже далеко за 70 лет, а он оставался по-прежнему бодрым и жизнерадостным. На этих встречах Виктор Николаевич сумел нам преподать еще и правила хорошего тона за столом.

Ушел Виктор Николаевич от нас совершенно неожиданно, его жизнь трагически оборвалась осенью 1960 года. Но в нашей памяти, памяти его учениц, он остался навсегда живым.

Виктор Николаевич широко известен в основном как Викниксор, заведующий школой им. Достоевского, называемой «Республика ШКИД». В период руководства этой школой для трудновоспитуемых подростков Виктор Николаевич из петроградской шпаны послереволюционного периода воспитал нормальных, нашедших себе место в жизни людей, среди которых наиболее известен детский писатель А. И. Пантелеев.

Но мало кто знает, что среди его воспитанников были и мы, послевоенные ленинградские девочки, пережившие блокаду, голод, разруху, трудное детство. Мы были счастливы с нашим учителем, любили его. Среди окончивших наш класс есть доктор и кандидаты наук, инженеры, врачи, преподаватели школ. Думаю, что мы вполне оправдали надежды нашего учителя. Основы знаний и нравственного чувства, заложенные им, продолжают оставаться в нас до сих пор. Я считаю, что мне необычайно повезло в жизни, что именно в нашу школу и в наш класс в мои юные годы пришел такой педагог, как Виктор Николаевич Сорока-Росинский. Все, что он смог вложить в меня и многих моих соучениц, не пропало, а сохранилось до сих пор и, несомненно, претерпело свое развитие, так как им был указан путь. А путь этот - приобретение знаний, расширение интересов, получение хорошей профессии. Тогда, в те далекие школьные годы мы были еще слишком юны и не могли по достоинству оценить значение этого человека в нашей жизни.

Осознание и осмысление его роли стало возможным много позже, когда мы повзрослели. Теперь я понимаю, что он своим методом преподавания старался сделать из нас образованных интеллигентных людей, настоящих петербуржцев, к числу которых он сам принадлежал.

О себе: Григорьева Галина Михайловна, 1937 года рождения. В 1954 году окончила среднюю школу № 233, в 1959 году окончила биолого-почвенный факультет Ленинградского государственного университета им. А. А. Жданова по кафедре биохимии и поступи ла на работу в Институт эволюционной физиологии и биохимии им. И. М. Сеченова АН СССР. В 1964 году окончила там аспирантуру и в 1965 году защитила кандидатскую диссертацию. Кандидат биологических наук, старший научный сотрудник по званию и должности, стаж работы 40 лет в одном и том же институте, около 100 научных работ. В настоящее время на пенсии.

Я хорошо помню, как он впервые вошел в наш 5«д» класс 233-й жен ской школы. Школу недавно построили красиво и добротно - великолепный рекреационный зал с натертым до блеска паркетом и огромной люстрой. Зал для физкультуры. Кабинеты для занятий физикой, химией. Широкие лестницы. Всюду высокие потолки. Став уже взрослой женщиной, я часто видела сны, как я летаю по нашей школе.

А вот учителя русского языка долго не было. Появился он поздно осенью. Вошел мужчина, не молодой и не старый. С хорошей осанкой, ни одного седого волоса, пенсне с синими стеклами сдавливало орлиный нос. Одет был в гимнастерку и, кажется, в галифе. На ногах тяжелые кирзовые сапоги. В руках - походный рюкзак и алюминиевый бидончик (я решила, что с молоком). Вид был странный, очень странный. Многие девочки, и я в том числе, захихикали. Он поставил вещички в угол, повернулся к классу, сказал: «Ну-с, смеюнчики». Посмотрел строго. Наступила тишина. Он начал говорить, и все было забыто - смешки, разговоры, чтение спрятанной в парте книги Чарской, все.

Мы слушали его, с нами так никто никогда не говорил, а говорил он о русском языке. Деталей я не помню, он дал несколько уроков и заболел. Вернулся - и был встречен аплодисментами. И потом радость от общения по нарастающей, до обожания.

Наряд свой В. Н. через некоторое время изменил радикально, появился черный костюм, светлые рубашки, галстук, портфель, несколько пар очков. Вид был опрятным, даже щеголеватым.

Любой урок может обернуться нудной обязанностью. А у В. Н. занятия русским языком были сродни игре. Класс активно участвовал в придумывании примеров на различные правила. Поднимался лес рук. Он опрашивал почти всех. Хвалил, отклонял, а то и высмеивал. Многословия не терпел. Даже сложные, длинные пред ложения с сочинительной и подчинительной связью, с союзами и без них, должны были работать на краткость изложения. Мы писали много диктантов, составлял их наш учитель. Это были стихи в прозе, с яркими образами, безупречным стилем. До сих пор перед глазами это чудесное горное озеро Иссык-Куль и необычайной красоты огненные маки. Еще «Сладко выспится Маша, умоется студеной водою и бежит, бежит по дорожке». Или «Смотрю и вижу, как бедным Митей все вертят» и т. д. Были стишки-запоминалки на исключения из правил.

В. Н. так много видел и знал, обо всем нам рассказывал, всему учил, всему. Почему не говорил, что у каждого человека должен быть архив и вести его надо бы с детства? Вот каждая из нас и оставила бы хотя бы по одной тетрадочке с его отметками, пометками и его текстами. Только Галю Григорьеву умудрил Господь. У Ривы Шендеровой было многое сохранено, но утрачено из-за ее отзывчивости. Ее память наиболее благодарная и сильная, чем у всех нас.

А у В. Н. дома помню полки с немногочисленными книгами и множеством толстых тетрадей. Как-то мы делали у него уборку, наводили порядок в столике на кухне, а я вытирала пыль с буфета и полок. Одна из тетрадей выпала. Я заглянула - она была исписана его незабываемым почерком. Так плотно, как только он один мог. Высокие сжатые в пружину буквы. Конечно, в тетрадях были рукописи различных его работ. Где они? Я не могу поверить, что все сожгла и выбросила дворничиха. Какой темноты надо было быть бабе! Ну а мы чем лучше? А коллеги? С Самуилом Абелевичем Гимпельсоном - учителем литературы в старших классах - В. Н. был дружен. А тот - «Сорока-Росинский субъективен, слишком субъективен».