Джон Шелби Спонг - Вечная жизнь: новый взгляд. За пределами религии, мистики и науки

Если зайти еще дальше, можно отметить, какую важность в человеческом дискурсе имеет для подчиненного стыдливое признание собственной ничтожности, когда он о чем-либо просит вышестоящего или претендует на его внимание. Именно поэтому нищие подчеркивают, насколько они жалки, посягая на время того, к кому обращаются с просьбами. Поэтому рабы так охотно признают обвинения хозяина и объявляют себя недостойными милостей, поэтому слуги дают понять господам, что знают свое место низших по сравнению с ними. Величие, приписываемое лицам, облеченным властью, явно доводится до максимума путем признания вопиющей неполноценности просителей. Демонстрация собственной слабости и попытки вызвать жалость также входят в арсенал манипуляций человека при общении с представителями власти. Мы позаимствовали их из отношений с людьми и применили в сфере взаимодействия с Богом.

А теперь, вооружившись этими сведениями, снова обратитесь к привычным и характерным особенностям богослужения, в том числе и современного, и проследите сходство. В ходе богослужения нас побуждают говорить о себе ужасные вещи, то есть прибегать к тактике, предназначенной, чтобы добиться благосклонности, в данном случае – благосклонности божества. Во время религиозных обрядов мы называем себя «жалкими грешниками». Мы напоминаем Богу и самим себе, что «творили то, чего не должны были, и не делали того, что следовало». Поэтому, как мы объясняем Богу, мы «порочны», то есть в нас есть изъян. Мы даже напоминаем Богу: нам совершенно ясно, что мы недостойны даже «подбирать крохи» под божественным столом. Известная мольба и в древнем, и в современном богослужении называется «Кирие элейсон» – «Помилуй, Господи». Мы постоянно повторяем ее. Обычно в моей церкви произносят «троекратное "кирие"», а когда трех «помилований» недостаточно, мы возносим «девятикратное "кирие"». Каким же мы считаем Бога, если наша непрестанная и настойчивая просьба к олицетворению божественной власти звучит как «Помилуй, Господи»? Разве это не попытка человека умолить о милости, признавая свое ничтожество? И в конечном итоге не попытка манипулировать божеством?

Во время богослужений, имея в виду и Бога, и тех, кто символизирует для нас Бога, мы часто пользуемся теми же словами, которые относятся к родителям. Снова обратимся к трудам Зигмунда Фрейда: знаменитый психиатр полагал, что большинству людей Бог представляется чем-то вроде родителя, только на небесах. Назвать религиозного лидера «отцом» или даже «матерью» – значит немедленно уподобиться ребенку в религиозных вопросах. Фрейд утверждал, что употребление слова «отец» по отношению к Богу – всего лишь попытка вернуться к тому уровню защищенности, которому мы радовались в детстве, когда приписывали своим родителям неограниченную власть и силу. Вспомним: ребенку, с присущим ему уровнем понимания, кажется, что родители обладают безграничной силой и знаниями. Дети чувствуют себя уверенно в мире, которым, по их впечатлению, управляют родители, и потому тоска взрослых по памятному чувству защищенности порождает те же эмоции и внушает те же надежды, связанные с «небесным родителем», Богом, которого в итоге часто называют «отцом». В молитве «Отче наш», приписываемой – на мой взгляд, ошибочно – самому Иисусу, фигурирует и образ Бога как родителя, и скрытое место на небе, где предположительно существует сверхъестественная сила, которой нет на земле. Мотив лести во всех ее проявлениях – основной аспект поклонения божеству; совершенно ясно, что со стороны людей это попытка добиться божественного расположения, точно так же, как в диалоге между людьми лесть используется в стремлении получить одобрение от лиц, облеченных властью.

Вторая цель поклонения – угодить божеству одним или несколькими случаями подчинения божественным правилам. Опять-таки, этот образ выглядит по-детски. Будь хорошим мальчиком или хорошей девочкой, и ты угодишь Богу так, как когда-то угождал родителям, и Бог вознаградит тебя, как некогда делали родители.

В каждой религиозной традиции есть свой свод правил или священный текст, в котором, как принято считать, недвусмысленно изъявлена воля Бога. Подчиняясь этим правилам, регулирующим поведение, мы считаем, что нам гарантирована божественная благосклонность. Обычно к требованиям, которые предъявляет к нам Бог, относится прежде всего надлежащая вера и поклонение Богу. В иудаистской версии таких правил первым в списке указано признание реальности Бога; поклонение одному лишь Богу и ничему иному; почитание имени Бога и соблюдение священного дня Бога со всеми полагающимися богослужебными и личными ритуалами. Вторым пунктом в списке правил нам предписано определенным образом вести себя по отношению к членам сообщества. В иудаистском варианте правил нам объясняют, что это означает: мы должны чтить наших родителей и, что не случайно, заменяющих родителей лиц в сообществе, воздерживаться от убийства, прелюбодеяния, воровства, не грешить против истины и не завидовать. Задайте себе вопрос: какие цели ставит перед собой тот, кто стремится выяснить божественную волю и повиноваться ей? Заручиться поддержкой сверхъестественного существа в своих интересах?

Разумеется, существуют и другие аспекты человеческого поведения. Определенные законы должны соблюдаться для того, чтобы сообщество функционировало и выживало. Однако основной темой соблюдения закона в религиозных кругах всегда были старания добиться божественной благосклонности для всего народа и отдельно взятой личности. Повсюду в Библии высказывается мысль, что неподчинение закону Божию со стороны индивида или народа Израиля в целом навлекло божественный гнев не только на конкретного виновника или даже группу виновных, а на весь народ. Если воздействовать на Бога путем манипуляции, весь народ либо получит преимущества, либо будет наказан. Всеобщая взаимозависимость имеет глубокие корни. Весь народ должен жить так, чтобы заслужить одобрение Бога, а не навлечь его гнев. Библейские повествования эффективно подкрепляют это учение, указывая, что неповиновение вызывает незамедлительные кары Божии и даже смерть от его руки. Следовательно, выживание человека зависит от того, одобрит ли Бог его поведение. И это, конечно, дает общине право расправляться с теми, кто способен нарушить ее представления о тех выгодах, которые, с ее же точки зрения, этой общине принадлежат. Бог всегда остается сверхъестественным «иным», в силах которого изменить все, а значит, выживание как цель требует, чтобы мы поставили это божество на службу нашим потребностям, а также чтобы мы в силу необходимости поддавались общественному давлению. Этот процесс выгоден нам, ибо наш союзник – «родитель», безграничная власть и явное одобрение которого необходимы, если мы хотим обуздать свою тревожность. Таким образом, подчинение принятым правилам общественной жизни – всего лишь еще одно орудие в нашем арсенале выживания.