Фредерика Грааф - Открытость сердца. Встреча: «сквозь себя» к Богу и человеку

А владыка был мастер пребывать «под своей кожей» и прекрасно собой владел. Мне казалось, что он мог быть внутри себя почти все время. Когда владыка был уже очень старым и больным, он все-таки продолжал дважды в месяц проводить с нами беседы в храме. Он жил в маленькой квартирке при храме и к нам, сидящим в ожидании беседы, обычно выходил из боковых дверей. До его появления мы разговаривали, общались, были не очень собранны… Но как только он появлялся, на нас, словно одеяло, ложилась тишина: он передавал нам свою внутреннюю тишину и предстояние перед Богом. Чем больше владыка физически уставал, тем сильнее сиял сквозь него свет Христа. Возможно, сам он этого не осознавал, хотя говорил иногда: «Я такой дряхлый!» Но когда у него почти не осталось физических сил, Сам Господь, Его тишина и мир вливались во владыку беспрепятственно, и тогда почти вещественно ощущался Божий свет. Я думаю, что владыка призывает нас к тому же: чтобы мы стали прозрачными, чтобы свет Христов мог переливаться через нас беспрепятственно. Он часто говорил мне: «Когда находишься рядом с человеком, важнее всего (важнее даже, чем любовь) твоя тишина и вера».

«Мы должны искать той чистоты разума, той чистоты сердца, той всецелой чистоты, которую Отцы называют целомудрием, которая позволила бы свету и теплу Божию проливаться через нас так, чтобы мы сами оставались как бы незамеченными – как окно, через которое льется свет. Мы должны научиться творить Божию волю наперекор своей, несмотря на наше непонимание, недоумение – для того чтобы сломилось в нас своеволие, для того чтобы гибкой стала наша воля, для того чтобы Божественный замысел мог осуществиться и через нас» [23] Митрополит Антоний Сурожский. Пути Божии. День седьмой. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Antonij_Surozhskij/puti-bozhii/#0_2 (дата обращения: 15.06.2019). .

Мы не сможем дать другому тишину и веру, если их в нас нет. Мы не сумеем никому существенно помочь, если мы не в себе, то есть если не владеем собой: ведь человек в состоянии дать только то, чем владеет. Иначе никак. Поэтому начнем с самих себя! Конечно, можно сделать вид, что что-то даешь, но это всегда будет фальшиво, неубедительно. Когда человек в кризисе, когда очень болен и страдает, он непременно чувствует обман и замыкается в себе. Об этом мы поговорим в третьей главе.

Владыка часто говорил: если у нас есть вера в себя, а именно вера в свою личность, во внутренний свет – в Божий Свет и Жизнь в нас, тогда мы можем жить без страха, без защит. Тогда можем научиться жить и жертвовать собой, рискуя всем. Чаще всего мы живем в страхе, то и дело трусим: а вдруг что-то пойдет не так, а вдруг мне будет трудно, или больно, или опасно! Мы защищаемся, говорил владыка, защищаемся от боли, от страданий – от страданий своих и страданий других людей. В результате мы «сужаемся» и в своей защищенности умираем…

Может быть, психологам кажется, что это не так… Но когда психологи приходят в хоспис, я отношусь к этому с некоторой опаской: бывает, им кажется, что они все знают: как себя вести, что сказать, какой совет дать. Однако владыка был убежден: никто не будет благодарен за советы, данные человеком, у которого нет опыта. Мы не можем подготовить человека к смерти, так как опыта смерти у нас нет! Хорошо бы осознать: на самом деле мы ничего не знаем! Не знаем, что значит тяжело болеть. Да, мы тоже болеем. Возможно, опыт болезни есть и у нас. И это очень хорошо… Но мы совсем не знаем, что значит стоять перед смертью, перед огромным кризисом – кризисом страдания… Если кто-то пришел с уверенностью, что может помочь, – это для меня «красная лампочка», потому что чем дольше я работаю с тяжелобольными людьми, тем глубже осознаю: я ничего не знаю. Но именно в тот самый момент, когда мы осознаём, что ничего не знаем, появляется возможность раскрыться Богу. И уже с распахнутым сердцем, безо всяких защит молча ждать, не зная, что сказать, каким быть, – но просто быть!

Суть не в психологических приемах, а в растущей открытости, беззащитности и гибкости перед лицом Божиим. Владыка говорит об уязвимости, незащищенности, хрупкости, которые позволяют человеку быть прозрачным. Говорит о податливости, которая позволяет Богу действовать через человека. Мы, помогающие, в каком-то смысле стоим ниже страдающего человека, потому что мы многого не знаем. По словам Федора Ефимовича Василю-ка, больной – он профессор, а мы – всего-навсего его ученики. Обучить нас, дать нам что-то может именно больной, а не наоборот.

Порой я смотрю на наших врачей в хосписе. Большинство из них – хорошие. Но бывает, встречаешь врача, который не желает впускать в сердце боль другого человека и сам честно это признает. Это свидетельствует о мощной защите против боли. Грустно! И так же грустно видеть, что врачи почти никогда не сидят со своими умирающими пациентами. Как будто это «дело», «задача» медсестер или волонтеров, а не врачей: «Это не входит во врачебные обязанности!» «А почему бы и нет?» – спрашиваю я себя. Мне кажется: больной доверил врачу свое тело и открыл ему свое сердце, так неужели, когда он умирает, ты скажешь: «Нет, я не буду с тобой сидеть! У меня слишком много работы с документацией. И вообще, сидеть рядом с умирающими не входит в мои профессиональные обязанности». Мне кажется, это просто-напросто защита от страха, боязнь, что мне будет больно. И вот я превращаю свой белый халат в бронежилет, призванный отразить страдания другого человека, не впустить их в мое сердце.

А еще я часто слышу от медиков: «Уходя домой, я всех и все оставляю в стенах хосписа». И я спрашиваю себя: «А происходит ли встреча этих врачей и сестер с больными, с которыми они каждый день общаются? И какая она?» И о верующих психологах у меня тот же вопрос. Владыка говорил, что заступничество за людей не заканчивается с окончанием рабочего дня, оно продолжается всегда. Я часто слышу: так работать нельзя – возникнет проблема выгорания. А я думаю, что это неверно. Существует проблема усталости, но не выгорания. Я уверена: выгорание происходит как раз тогда, когда человек не отдает всего себя, все свое сердце. Не отдает себя на сто процентов. А если отдавать наполовину, то как раз и может случиться выгорание.

Кроме того, есть другая причина выгорания – еще не прожиты до конца собственные проблемы. Человеку с непрожитыми, непроработанными проблемами трудно находиться рядом с больным, с его тревогой: у него самого на душе лежит тяжкий груз тревог, страданий и горя. Но корень выгорания, мне кажется, в том, что мы стараемся помочь исключительно своими силами. А по словам владыки, у нас всегда должно быть в уме и в сердце осознание, ощущение того, что без Христа мы ничего не можем.

Мне больно смотреть, как люди помогающих профессий порой прячутся за своими ролями, за своим профессиональным облачением. Причем такое случается довольно часто. Прятаться могут и священник, и врач, и медсестра, и психолог… Обидно, когда священник, придя к страждущему, формально читает молитвы, читает на церковнославянском языке, который человек, скорее всего, мало понимает. Священник вроде бы делает свое дело, но я думаю, что важнее сначала быть с человеком – сесть рядом, узнать про него побольше: какая у него жизнь, кем он работал, чего боится… И открыть ему свое сердце.