Владимир Малёванный - Вернись и покайся

– А Бог пошлёт Никитку в ад?

– Я думаю, да, если он не покается.

– Папа, а можно я буду за него молиться, чтобы он покаялся?

– Конечно можно, мой золотой, даже нужно…

Андрей Афанасьевич прочитал с сыном молитвы «На сон Грядущим», уложил его в кровать и, рассказав сказку, вышел в горницу. Через минуту к нему подошла Наталья, она тоже укладывала спать малышей Василька и Машеньку. Подойдя к мужу, она обняла его за шею и поцеловала в губы.

– Андрюша, а может не пойдешь никуда, останешься дома?

– Не могу, радость моя, нельзя больше терпеть, я должен защищать вас и Россию.

– Не получиться у вас ничего, любимый. Большевизм уже не остановить, слишком много одурманенных пошло за ними.

– В свое время сам преподобный Сергий Радонежский благословил Дмитрия Донского на ратный подвиг в Куликовской битве. Я больше не могу смотреть, как гибнет Россия и её народ, я должен идти против этого строя.

– Чует мое сердечко – не к добру всё это, Андрей. – Наташа, Александр Антонов собрал большую повстанческую армию, народ поверил ему, взялся за оружие и пошел за ним. По всей губернии красные терпят поражения. Время не ждёт, нужно бороться, иначе они отнимут Бога у нас и наших потомков. Сегодня на рассвете я ухожу к партизанам.

Наталья крепко сжала мужа в объятиях, слезы катились у неё из глаз. Житейские проблемы постепенно отступили на второй план, уступая место любовной страсти. Андрей, взяв свою любимую на руки, нежно поцеловал её глаза, затем остренький кончик носа, и в завершение их губы слились в страстном поцелуе. В сильных мужских руках она чувствовала себя частичкой его тела, они стали чем-то единым, время для них остановилось, исчезло, сгорело в пламени любви. Им было хорошо, они летели меж галактик во вселенной, поистине ставши одной плотью…

Андрей встал ещё до петухов, аккуратно укрыл одеялом свою ненаглядную и нежно поцеловал её в губы. Наталья даже не шелохнулась, она спала, как младенец. Пройдя на цыпочках на детскую половину, он по очереди осенил крестным знамением всех детей и потихоньку ушел из дома.

С тех пор тревога не покидала Наталью, она своей тонкой женской натурой чувствовала приближение беды. Женщина всячески избегала встречи с представителями власти, тем более с Никиткой. Как православный человек, она понимала – его нужно простить, как представителю власти – ему нужно подчиниться, и по ночам она молилась об этом. Но простые человеческие чувства говорили ей другое, поэтому для неё было лучше не видеть «краснопёрых» (так называли в народе большевиков).

Время шло, Наталья полностью посвятила себя детям и молитве. События, происходящие за забором, её не касались. Прошло месяца три, лето было в самом разгаре. Всё свободное время приходилось проводить в огороде: пропалывать овощи, обрабатывать плодовые деревья и кустарники. Гриша много помогал матери, она со стороны поглядывала на него, умиляясь: «Как он похож на Андрея». Маленькие Василий и Мария ещё не помогали, но уже и не мешали старшим, спокойно играя вдвоем.

Одним ласковым летним утром семейство мирно трудилось на грядках, как вдруг где-то вдалеке прозвучали взрывы, и застрекотал пулемет. Сердце Натальи защемило, она отложила инструмент и вместе с детишками прошла в дом. Закрыв входную дверь на засов, она зашторила окна и, став с малышами на колени перед образами, принялась горячо молиться. А тем временем орудийная канонада становилась все громче и громче. За забором послышались крики людей и ржание лошадей, мать с детьми продолжали молиться. Прошло довольно много времени, Наталья поднялась с колен, на улице перестрелки уже не было слышно. Дети сидели на лавке и смотрели на мать. Опомнившись, она поняла, что дети не ели весь день.

– Мои маленькие, простите маму. Обнимая и целуя их, она расплакалась. Усадив своих чад за стол, Наталья принялась хлопотать у печи, и тут раздался стук в дверь.

– Кто там? – подходя к двери, спросила хозяйка, трепеща от страха.

– Открой, Наташенька, это я, – послышался голос Андрея.

Испуг мгновенно исчез, и женщину охватила радость, поспешно отворив дверь, она бросилась на шею своему благоверному супругу. Он приподнял её и вошел в избу, дети, окружив со всех сторон, прижались к отцу. Спустя десять минут вся семья сидела за ужином.

– Наташа, а принеси-ка ты мне самогону. Женщина удивлённо посмотрела на мужа, ведь он практически в рот не брал спиртного, но послушно встала и пошла в погреб…

Хозяин взял принесенную бутыль и налил себе полный граненый стакан.

– Радость моя, давай стаканчик, я и тебе налью.

– Нет, нет, Андрюша, я не буду.

– А мне нужно выпить, давай за встречу. И он до дна осушил весь стакан.

– Андрей, – обратилась Наталья к мужу и сделала паузу. Взяв со стола соленый огурчик, он посмотрел на жену, понимая, что она хочет сказать что-то важное.

– Я жду ребеночка.

– Что, что? – словно не веря своим ушам, переспросил муж. Не дожидаясь ответа и не закусывая, он налил второй стакан и тоже выпил.

– Какая ты молодец! Я тебя люблю. Андрей, выйдя из-за стола, подошел к любимой и нежно поцеловал её, дети дружно захлопали в ладоши. Поужинав и пообщавшись с детьми, родители уложили их спать.

– Ну, теперь давай рассказывай, что там произошло в селе? – вернувшись в горницу, спросила Наталья супруга.

Андрей сел за стол, немного помолчал, как будто подбирая с чего начать, затем налил себе ещё в стакан спиртного, выпил и начал рассказ. И только сейчас, при свете керосиновой лампы, глядя на супруга, Наташа заметила, как он постарел за эти месяцы.

– Наташа, какой кошмар, когда брат убивает брата…

– В порыве гнева многие наши бойцы совершали самосуд, вымещая свои несчастья на семьях большевиков.

– Милый, а что с Никиткой? Ты не знаешь?

Андрей Афанасьевич никак не мог прийти в себя, спиртное его не брало, подойдя к столу, он еще немного выпил и продолжил: – Ужасные передряги мне пришлось пережить, мы с ребятами попали в перестрелку у конезавода, когда там покончили с кучкой красноармейцев, то направились сюда. По пути были стычки с отдельными вооруженными группами, но на нашей стороне было значительное численное преимущество, и мы без особых усилий продвигались по селу. Местное население попряталось в избах, закрыв ставни. Приходилось дома, где проживали красные проверять на наличие вооружённых врагов, порой даже выламывая двери. Когда мы подъехали ко двору Никиты Егоровича, то увидели ужасное зрелище – на частокол была нанизана его голова, а по всему двору лежали изрубленные тела членов его семьи, никого не пощадили, даже маленьких… Уж слишком много он причинил горя своим односельчанам, нашлись те, кто не смог удержать себя от злобной мести.