Николай Коняев - Апостольский колокол. Повествование о Валаамском монатыре, его древностях и святынях

«По ночам в двенадцать часов приходил старец о. Евфимий под окошко (келья Дамиана находилась на втором этаже – Н.К.) и стучал выдвижною палкою, которую для сего носил с собою и до тех пор не отходил от окна, пока не дашь ему ответ стуком в раму. Каждую ночь до будильщика, всегда правили правило, не зажигая огня».

Ну, а с первым ударом колокола спешили в церковь к ранней утрене или полунощнице… Труд и молитва, за исключением нескольких часов сна, составляли теперь всю жизнь Дамиана…

Жили послушники чрезвычайно строго.

В кельях у них ничего не было… Только: образ, книга, стол, скамейки, которые они сами сделали, и доски, которые днем стояли в углу, а на ночь укладывались на скамейки, составляя монашескую кровать, которую дополняла мочальная подушка и войлок…. Ходили и зимою в кафтанах, шуб в это время не было ни у кого, только Дамаскин, когда поступил в нарядчики, получил старую коротенькую шубу для объезда островов, и то в виде исключения.

Был у него чулан, в котором мазали сбрую, там он «исправлял Правило, клал поклоны и читал Акафист Божией Матери, и была у него икона Смоленской Божией Матери, от которой ему было чудесное явление».

Четверть века спустя, в 1857 году, будучи настоятелем, Дамаскин построит в честь этого Чудесного Явления часовню Иконы Смоленской Божией Матери на острове Бобыльке…

Неспешно текла монастырская жизнь…

«Чаю в то время на Валааме не пили, а в большие праздники после обеда в три часа варили в котле шалфей с красным медом, и этот сбитень все пили в трапезу из деревянных чашек. Каждому брату давали две таких чашки, одна заменяла стакан, а другая – блюдце. А чай начали пить уже в конце жизни о. игумена Иннокентия…»

1823 год – памятный в истории Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. В этот год соорудили серебряную раку для преподобных Сергия и Германа.

Еще этот год памятен тем, что завершилось 22-летнее настоятельское служение игумена Иннокентия.

85 лет исполнилось ему.

Почти шестьдесят из них проведены в Валаамском монастыре…

Пострижения Дамиана в рясу и камилавку – одно из последних деяний престарелого игумена. Обручение Дамиана ангельскому образу совершилось на Рождество Христово.

В «Мужицком царстве» В.И. Немировича-Данченко приводится такой диалог:

«– У нас трудно, очень трудно иноческого сана добиться.

– Почему?

– Пока еще тебя послушником примут, повозишься, да в послушниках шесть лет, а если молод, то и больше. Моложе тридцати лет рясофором не сделают. Да и в рясофоре, если ты во всем взял и обители угодил, посидишь только шесть лет. Лет пятнадцать до мантии-то промаешься».

Разговор этот – внешних людей.

Все правильно, но правильность – тоже внешняя, не наполненная внутренним деланием, которое одно только и превращает послушника из человека внешнего в настоящего инока.

Сразу после пострижения в рясофор Дамиан положил посещать каждый день старца для откровения всех помыслов. Это, заведенное в монастыре еще при игумене Назарии, обыкновение называлось «ежедневным очищением совести».

«После вечерней трапезы, – было написано в Наставлении, составленном Назарием, – ты должен пойти к духовному твоему отцу. Поклонись ему, как самому Христу, пади на колени, открой ему состояние души твоей в продолжение минувшего дня, испытывая себя во всем, что сотворил на деле. Или худо помышлял, или говорил, или дозволил себе противное совести своей, или в чем тщеславился, или чем гордился, или кого оскорбил, или сам оскорбился на ближнего, или пороптал, или осудил близкого…»

Согласно Наставлению, получив после такой тонкой, истинной исповеди разрешение и прощение, «приняв, как от самого Бога», следовало поцеловать образ и крест и, поклонившись до земли духовному отцу, молча идти в свою келью.

– Не помню, свидетель Бог, чтобы я, находясь на послушании в хлебной, – рассказывал своим ученикам игумен Дамаскин, – без благословения старшего съел хотя бы корочку, несмотря на то, что бывало очень хотелось съесть горячую горбушку только что вынутого из печи хлеба. Старец мне говорил: «Если нужно поесть, то благословись, положи три поклона, сядь и поешь, но отнюдь не тайно, ибо тайноядение бесам вход».

– Или когда бывало отпустит нас за ягодами, то не позволял съесть любую ягодку, а насбиравши, помолясь Богу, сесть и поесть… Квасу мы никогда в келью не брали, а о хлебе не смели и помянуть старцу, чтобы взять в келью. Всегда, бывало, говорил нам старец: ломай себя пока молод, чтобы враг не сломал тебя в старости…

Однажды, испытывая ученика, насколько он преуспел в нестяжании и бесстрастии к вещам, старец Евдоким обратил внимание на икону, которою благословили Дамиана родители, когда он уходил в монастырь.

– Кажется, эта икона у тебя лишняя, – сказал он. – Отдай ее в церковь.

Дамиан не стал объяснять, что икона – родительское благословение. Беспрекословно исполнил приказ.

Суровой и трудной была дорога, по которой вел Евдоким Дамиана, но радостной и светлой была эта дорога для самого «обручника ангельскому образу».

Он любил вспоминать потом, рассказывая ученикам: «Бывало, праздником перед вечерней мы собирались к старцу о. Евфимию. Помолимся Богу и сядем на пол, он читает нам на пользу, или из нас кого заставит почитать: а сам слушает. Потом обще поговорит на пользу. После мы все выйдем на коридор, и он начинает нас принимать по одному для откровения совести. О, как было легко нам тогда, будучи готовы хоть умереть…»

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Монастырская рукопись «Жизнеописание Отца Игумена Дамаскина», а следом и изданная монастырем книга «Замечательная жизнь и деятельность настоятеля Валаамского монастыря игумена Дамаскина и поучительные его слова», считают, что встреча будущего игумена с белобережскими старцами произошла, когда Дамиан уже посетил Ондрусовскую пустынь и «возгорел желанием побывать во святой обители Валаамской, видеть ее святыни и поклониться…»

На наш взгляд, утверждение это ошибочно. Ондрусовский монастырь расположен на берегу Ладоги и здесь просто нет дороги, на которой могла произойти встреча. Кроме того, как вспоминал сам Дамаскин, он прожил в Ондрусовской пустыни четыре дня, дождался богомольцев из Ладоги и Сяйских рядков и уже с ними переправился на Валаам…