Яна Ясная - Игры с огнем. Там же, но не те же

И жить бы да радоваться.

Вот только я здесь не один. И скорее сдохну, чем брошу Ильзу.

Я слушал. И думал. И чувствовал, как медленно, но неотвратимо прибывает вода. И снова думал.

А потом Ильза, жарко рассказывающая мне о своих псах, – я слушал ее и слышал, сознание будто раздвоилось, слишком важным было то, что она мне открылась – вдруг напряглась, дернулась, машинально попыталась подтянуть к себе ноги, и стало очевидно, что делать вид, будто ничего не происходит, теперь не имеет смысла.

– Ричи, – задушено пискнула она. – Вода!

Она сжалась в комок, вцепилась в меня, будто хотела инстинктивно забраться повыше. Я еще сильнее обхватил ее, чувствуя, как внутри разгорается такой редкий, но такой яркий комок бессильной злобы.

– Да. Вижу, – голос мой, тем не менее, звучал весомо и спокойно. По крайней мере, мне очень хотелось, чтобы он так звучал.

Ильза вскинула голову. Широко распахнутые, просто огромные сейчас глаза на побледневшем лице.

Предки! Если бы я только мог взять ее с собой!

Но на зале стоит защита, без специального дозволения изнутри, туда невозможно попасть тем, кто не входит в род. Любого попутчика в лучшем случае отрежет и выкинет обратно, а в худшем – просто размажет о защиту, как мошку о лобовое стекло машины.

В голове внезапно стало пусто. Совсем. В ней засияла неоновой лампочкой одна-единственная мысль, которую я, не раздумывая долго, и озвучил, крайне довольный собой и своей сообразительностью:

– Выходи за меня замуж!

Чего-о-о-о-о?!

Я не знаю, можно ли было сказать что-то более эффективное, чтобы вышибить из меня весь страх, ужас и нарастающую панику и оставить только безграничное изумление. По крайней мере, если кто-то поставил бы перед Ричи подобную задачу, однокурсник с ней справился бы на все сто!

Феррерс сиял в полумраке белозубой улыбкой и выглядел крайне самодовольным. Какие-то звуки мне сходу на такое заявление выдать не удалось, поэтому я только заломила брови – это где столько наглости в одни руки выдают? Еще выпустила из рук чужой свитер, с которым успела сродниться, и даже чуток отодвинулась.

– Нет, ты не так поняла, – сообщил мне Феррерс, не позволяя полностью с него сползти.

– Я вообще не поняла!

– У меня – во мне – есть артефакт, который может вытащить нас отсюда. Вернее, он может вытащить меня и любого члена рода. Ты таковым не являешься. Но!

Сумасшедшее предложение обрело некий смысл. Слегка окрасившись, правда, иррациональной обидой – вот так вот, впервые замуж зовут, а вместо пылкой любви сплошной практический расчет. Впрочем, мне такой по статусу вполне полагается…

Родовые маги после гражданской брачной церемонии почти всегда проводили еще и магическую. Родовая магия печати в паспорте не распознавала, ей для принятия нового члена нужно было кое-что посущественнее. Обряд старый, варварский довольно, но аналога ему пока не придумали.

Вот только не могу же я – я! – связать себя подобным обрядом с первым встречным! Ладно, не с первым. И ладно, этому встречному я доверилась сильнее, чем кому-либо за всю свою жизнь, и да он кажется мне красивым, сильным, умным и вообще самым замечательным на свете, и да. Да, я влюбилась впервые в жизни, но… но…

У меня не пойми с чего затряслись губы.

– Ильза, не бойся, – Ричи вдруг снова обхватил мое лицо ладонями, приближаясь. – Этот обряд легко обратим, если не… не… – он замялся, я уже хотела фыркнуть, что знаю, чего «не», но парень-таки подобрал дипломатичные слова: – не довести его до конца. Для нашей цели будет достаточно и первичного ритуала, я уверен, защита тебя признает. А потом мы вернем все, как было.

А я, может, не захочу, «как было»? – печалилась во мне влюбленная дурочка.

А я, может, вообще подобным образом замуж не хочу! – возмущалась девица из рода Ар-Бравлингов.

Дамы, угомонитесь, хватайте его скорее, пока не передума-а-а-ал, – плакала перепуганная девочка, которой сегодня и без того досталось.

Я зажмурилась, призывая внезапную шизофрению к порядку, глубоко вдохнула. Медленно выдохнула.

Успокоились. В конце концов, тут вот-вот то ли тоннами камня раздавит, то ли утопит, а я замуж не сходила… нехорошо.

– Ладно, – произнесла я, стараясь, чтобы голос не дрожал, а звучал ровно, спокойно и взвешенно. – Я согласна.

Сказала и залилась краской – густой, краснющей, но, есть надежда, не настолько пылающей в темноте грота.

Ричи кивнул, глядя на меня со странным выражением в глазах.

– Встань, пожалуйста.

Вода, булькнув, щедро залила обувь. Меня затрясло – ее уровень доходил уже до колен и, кажется, теперь она прибывала еще стремительнее. Возможно, поток, расширил себе проход. Теперь, главное, чтобы не снес его к чертям прежде, чем Феррерс вытащит нас отсюда.

Он ведь вытащит. У него получится.

Сам Ричард, тем временем, что-то пытался разглядеть под глянцевой темной гладью. Наклонился, почти ныряя, и выпрямился с острым обломком камня в руках. Повернулся в мою сторону.

– Ты знаешь, как?..

Я кивнула. Феррерс приподнял брови в удивлении, и я поняла, что теперь-то, после всего мной сказанного, да еще и с этим маленьким откровением, он точно что-то поймет. Но сейчас это меньше всего имело значения.

Снова пристроив фонарик на высоком камне, Ричи с нажимом провел осколком по своей ладони, прочерчивая красную полосу. После чего, протянул камень мне.

Мои руки дрожали. И в первый раз я просто впустую чиркнула по руке, не оставив и царапины. Закусила губу, снова прижала холодный острый кончик к коже, зажмурилась. Было не особенно больно – будто кошка царапнула – просто немного странно от того, что я сама себе нанесла рану. И еще более странно – если подумать для чего.

Ричи протянул руку, и я вложила в нее свою окровавленную ладонь, крепко обхватив большой палец, чтобы царапины плотно соприкасались.

Он заговорил первым, негромко, но как-то торжественно, и я подхватила:

– Солнце и луна, вода и огонь, земля и воздух, и прочие силы, подвластные по земле ходящим, скрепите союз сей доброй волей и кровью от крови…

Мне вдруг мельком подумалось, что в этом все же что-то есть… В древних словах, звучащих в унисон, отражающихся от стен, в отблесках фонарика, пляшущих на камнях, и даже в угрозе жизни…

А еще – в глазах напротив, бездонных и спокойных. Я произносила слова древней брачной клятвы и чувствовала, как полыхают мои щеки, от одной только мысли, что это ведь не шутка – и я вручаю себя – ему. Сама, «доброй волей». Вот так легко, без ухаживаний и трепетных свиданий под луной, из необходимости и «понарошку». Ведь действительно, пока такой брак не консумирован, его легко можно разорвать.

Но что-то во мне этой мысли упорно противилось. Все это «понарошку» казалось слишком настоящим.