Эндрю Коллинз - Падшие ангелы

У меня из головы не выходили пятнадцать козьих черепов, найденных вместе с останками птиц в пещере Шанидар. Роуз Солецки предположила, что они тоже использовались для церемониальных и ритуальных целей. Но соответствуют ли они вырисовывающейся картине?

Ответ очень прост: Азазель. Он был одним из вождей Стражей, а также предком джиннов и тем, кто скрывался за Ангелом-Павлином «людей истины» и езидов. Более того, как отмечалось выше, в Пятикнижии есть упоминания об одном обряде, когда ежегодно в День искупления в пустыню отводят козла «для Азазеля» — животное якобы уносит с собой все грехи еврейского народа (см. главу 6).

Любимым обличием Азазеля был козел, и в этом качестве он считался главой уродливой расы демонов под названием сеирим, или «козлы». Они несколько раз упоминаются в Библии, и им поклонялись некоторые из евреев. Существовали даже легенды о сожительстве женщин с этими козлоподобными демонами, поскольку в Книге Левит сказано: «…чтоб они впредь не приносили жертв своих идолам [сеирим], за которыми блудно ходят они» {674} . Вполне возможно, что эти слова — еще одно далекое эхо того, как Стражи брали себе жен из числа смертных женщин. Эта связь между стражами и козлами была настолько явной, что специалист по древнееврейской культуре Дж. Т. Милик приходит к выводу, что Азазель «явно был не обычным козлом, а гигантом, в котором соединялись черты человека и козла» {675} . Другими словами, это был человек-козел — то есть шаман.

Изначально Азазеля отождествляли с Семьязой, другим вождем Стражей, хотя оба этих имени могли происходить от древнееврейских слов азза, что значит «сильный», или узза, что значит «сила». Поэтому я был заинтригован, обнаружив, что жители Аккада поклонялись козлу с человеческими чертами по имени Уз. На каменной плите, найденной в Сиппаре на юге Ирака, Уз изображен на троне в мантии из козлиной шкуры. Он наблюдает за движением солнечного диска, который помещен на стол и вращается при помощи веревки или шнура {676} . Слово «уз» также обозначало козла на аккадском языке, и это значит, что Азазель мог быть обязан своим именем этому древнему богу в козлиной шкуре. А не мог ли сам Уз быть эхом памяти о культе козла, практиковавшемся Стражами?

Таким образом, подобно змее и грифу, козел является одним из древних тотемных символов Стражей, который за прошедшие тысячелетия выродился в символ не только похоти, но и абсолютного зла. Странно, что черепа животных, найденные в пещере Шанидар, могли некоторым образом быть связаны с той бездонной ненавистью, которую питают к козлу христиане и евреи.

Я мог понять, почему благородный гриф или хитрая змея могли стать важными символами шаманистической культуры, но представить, почему это место занял горный козел, было гораздо труднее. Можно было лишь предположить, что коза была одним из первых одомашненных животных Курдистана, и поэтому ее жизненный цикл оказался неразрывно связан с жизнью ее хозяев. Удивительная способность этих животных карабкаться по крутым склонам гор, умение обнаружить хищника, сексуальная сила (воплощением которой служила фаллическая форма длинных изогнутых рогов) — все это делало горного козла идеальным тотемом, пригодным как для различных обрядов, так и для астральных путешествий по суровым нагорьям Курдистана.

Культ козла в иракском Курдистане, возможно, оставил еще один, неожиданный след в местном фольклоре. В своей книге «Колыбель человечества» Виграмы рассказывают о том, что жители равнин под Мосулом верят в существование «ужасного вампира», хибла-баши, или сатира — наполовину человека, наполовину козла, который «сбивает путешественников с пути и сосет их кровь» {677} . Рассказывают, что могила одного из таких существ находится у местечка Арадин среди невысоких холмов {678} .

Может быть, легенды о хибла-баши представляют собой искаженную память о Стражах или нефилим, которые спустились с предгорий Курдистана, чтобы предаться своим жестоким и кровавым забавам? Как я уже понял, восточноевропейские легенды о вампирах, по всей вероятности, как-то связаны с ассирийскими и вавилонскими историями о сверхъестественных существах эдимму, существование которых может свидетельствовать о присутствии нефилим на равнинах Месопотамии. Вспомним также, что души вампиров нефилим были прокляты — они не могли принимать пищу, но в то же время испытывали голод и жажду {679} . Подобные легенды окружали джиннов, потомков Азазеля и возможных предков курдов, которые тоже пили кровь, пытаясь утолить вечные голод и жажду {680} .

Довольные сделанными находками, мы с Ричардом принялись читать дальше, обмениваясь комментариями о заинтересовавших нас отрывках и пытаясь найти ответ на загадку падших ангелов в археологии Курдистана. Добравшись до конца стопки книг, на первый взгляд не представлявших особого интереса, я наткнулся на книгу большого формата «Доисторическая археология» под редакцией профессора археологии Роберта Дж. Брейдвуда, опубликованную в 1983 г. Я знал, что книга должна содержать новые исследования, касающиеся раскопок неолитической стоянки в Джармо, кургане высотой двадцать три фута на высоком холме поблизости от ущелья, по которому протекает Малый Заб, у деревни Чемчемаль в иракском Курдистане. Здесь американский профессор руководил серией широкомасштабных раскопок, проводившихся в период с 1948 по 1955 г. На этой стоянке обнаружили шестнадцать культурных слоев, самый старый из которых датируется приблизительно 6750 г. до н. э.

Члены земледельческой общины в Джармо на протяжении почти двух тысяч лет жили в квадратных домах с несколькими комнатами, печами из сырой глины и утопленными в землю ваннами из обожженной глины, возделывали землю, выращивали зерно и фрукты, разводили домашних животных и выплавляли медь {681} . Эти люди эпохи раннего неолита вели простую, но рациональную жизнь, ели ложками, пользовались костяными иглами для ремонта одежды и каменными веретенами для прядения и, возможно, даже ткали ковры. Они также использовали ножи и инструменты с лезвиями из обсидиана, добытого у подножий горы Немрут-Даг на озере Ван {682} .

Нетрудно представить счастливую и уверенную в своем будущем общину, ведущую мирную жизнь над быстрой рекой. Мужчины охотились, а женщины работали в поле, мололи муку для лепешек и вели домашнее хозяйство. Больше всего эти люди почитали саму землю, которую считали живым воплощением Великой Матери, изображения которой, изготовленные из обожженной глины, были найдены в Джармо.

Утопическая картина безмятежной жизни в Джармо, сложившаяся после прочтения книги Брейдвуда, была неожиданно разрушена, когда я наткнулся на статью «Статуэтки и другие керамические изделия из Джармо», написанную Вивьен Бромен Моралес, которая потратила огромное количество времени на изучение и составление каталога из 5500 глиняных фигурок, найденных в самых первых культурных слоях {683} . Изобилие этих слегка обожженных глиняных изображений позволяет сделать вывод, что жители Джармо внимательно наблюдали за окружающим миром, фиксируя индивидуальные особенности и черты предметов — подобно тому, как в настоящее время это делает фотография.