Бэрд Сполдинг - Жизнь и учение Мастеров Дальнего Востока. Книги 1-2

Мы попросили слуг разбудить нас на рассвете: не успел я снова уснуть, как раздался стук в дверь. Мы мигом вскочили с кроватей, чтобы не пропустить величественной картины рождения дня. Одевшись в мгновение ока, мы выбежали на крышу, как три нетерпеливых школьника. Мы устроили такой шум, что переполошили всех слуг, и они выбежали спросить, в своем ли мы уме. Наверное, стены этой безмятежной обители никогда еще не сострясал такой грохот, а построена она была, как мы потом узнали, более десяти тысяч лет назад. Храм был таким древним, что почти слился со скалой, на которой стоял.

Выбравшись на крышу, мы мигом угомонились. Оба моих товарища просто рты пораскрывали от изумления. Уверен, что и моя физиономия выглядела в эту минуту не лучше. Я ждал, что они скажут. «Так мы и правда висим в воздухе!» – воскликнули они почти хором. У моих коллег было такое же ощущение, как у меня, когда я влез на крышу другого храма. Они не чувствовали земли под ногами; им казалось, словно они плывут в воздухе. Один из них заметил: «Теперь я не удивляюсь, что эти люди умеют летать».

Из задумчивости нас вывел громкий смех за спиной. Разом обернувшись, мы нос к носу столкнулись с Эмилем, Джастом и нашим другом-«летописцем». Один из моих товарищей бросился к ним и стал жать руки всем сразу, восклицая: «Просто великолепно! Постоишь тут немного, и сам полетишь!» Они улыбнулись в ответ и сказали: «А почему бы и нет? Нужно просто осознать, что вы обладаете способностью летать, а потом воспользоваться этой способностью». Мы обернулись и посмотрели вокруг. Туман за ночь опустился, но продолжал плыть огромными густыми волнами, в которых не было ни одного просвета. Возникало ощущение, будто мы плывем по волнам на бесшумных крылах. Когда стоишь вот так на вершине горы и смотришь вдаль, не чувствуя ничего под ногами, трудно избавиться от ощущения полета. Мое тело словно бы обрело невесомость; мне показалось, что я и вправду взлетел. Я забылся настолько, что, когда меня окликнули, машинально ударил ногой по крыше и несколько дней потом хромал.

За завтраком мы решили задержаться здесь на три дня; до отправки к месту сбора нам осталось посетить всего лишь одну достопримечательность. Из писем, доставленных Эмилем, мы узнали, что группа начальника экспедиции покинула этот храм всего три дня назад. Позавтракав, мы вышли на улицу: туман понемногу рассеивался. Мы дождались, пока он рассеялся полностью и выглянуло солнце, и увидели внизу крохотную деревушку, прилепившуюся под скалой, а еще дальше – долину.

Наши друзья решили сходить в деревню, а мы спросили, нельзя ли пойти вместе с ними. Они рассмеялись и сказали, что возражать не будут, но лучше, если мы спустимся в корзине, чтобы не подпортить себе внешность. Поэтому мы по очереди спустились на уступ, а с уступа – на маленькое плато как раз над самой деревней. Наши друзья были уже тут как тут. Сойдя в деревню, мы провели в ней большую часть дня. Это было типичное горное селение с пещерами, прорубленными в скале и загороженными камнями. Таких жилищ было штук двадцать. Нам рассказали, почему здесь не строят обычных хижин: зимой они могли бы разрушиться под весом снега. Вскоре к нам вышли жители, и Эмиль перебросился с ними парой фраз. Собрание назначили на завтра; гонцы, разосланные во все концы, должны были предупредить об этом окрестных жителей.

Нам рассказали, что Иоанн Креститель жил в этой деревне и получал наставления в этом храме; строение с тех пор нисколько не изменилось. Нам показали пещеру, в которой некогда обитал пророк. Когда мы вечером вернулись в храм, небо настолько прояснилось, что мы смогли различить тропинку, по которой поднимался сюда Иоанн, и несколько деревушек, где он останавливался. И храм, и деревня были построены за шесть тысяч лет до прихода Иоанна. Мастера показали нам тропку, по которой мы будем уходить, и сказали, что она существует со времени постройки храма. В пять часов вечера наш друг-«летописец» сообщил, что должен на время отлучиться. Попрощавшись и пообещав скоро вернуться, он растворился в воздухе.

Вечером того же дня я насладился самым грандиозным закатом в своей жизни. Я никогда еще не видел ничего подобного, хотя мне посчастливилось наблюдать закаты чуть ли не на всех широтах. С наступлением вечера невысокую гряду гор, которая замыкала раскинувшееся перед нами плоскогорье, окутала легкая дымка. Когда солнце коснулось гребня, нам, с нашей неземной высоты, показалось, что внизу разлилось море расплавленного золота. Зажглась вечерняя заря, и горные пики окрасились алым пламенем. Запылали дальние заснеженные вершины, а ущелья ледников выбросили огромные языки огня, сливавшиеся с богатой гаммой вечернего неба. Озерца, которыми была усеяна долина, внезапно превратились в кратеры вулканов; изрыгаемое ими «пламя» вздымалось вверх и растворялось в небесах. На миг мне даже показалось, что я стою у порога безмолвной преисподней; затем все цвета слились в один, и наступила такая безмятежно-нежная тишина, что пред нею я сам вынужден был умолкнуть.

Мы засиделись на крыше далеко за полночь, засыпая вопросами Эмиля и Джаста. В основном мы интересовались историей этого края и ее народом. Эмиль щедро уснащал свои ответы цитатами из летописей. Страна эта была населена за тысячи лет до нашей эры. «Нисколько не желая принижать значение вашей истории и тех, кто ее записывал, – продолжал Эмиль, – должен, однако, отметить, что ваши историки не так уж глубоко копают; под Египтом, например, они подразумевают тьму внешнюю и пустыню. На самом же деле Египет – это пустыня мысли. В те времена большая часть человечества пребывала в пустыне мысли и не желала выйти из нее, чтобы осознать более глубокий смысл. Люди брали все, что видели, слышали и что выступало на поверхность, и записывали. Так началась ваша история. Совместить две столь разные истории невероятно трудно, и я не стану утверждать, что именно наша история достоверна. Я хочу, чтобы вы сами во всем разобрались».

Над дальней полоской гор взошла луна. Округляясь и становясь все ярче, она вскоре повисла у нас над головой. Это было незабываемое зрелище! В вышине, чуть ли не задевая нас, проплывали легкие облачка. Как только облако перекрывало месяц, нам казалось, что оба они стоят на месте, а мы сами движемся в воздухе. Так мы сидели около часа и вдруг услышали такой грохот, словно что-то свалилось на крышу. Мы вскочили и обернулись. Перед нами стояла женщина средних лет, которая улыбаясь спрашивала, не напугала ли нас. Мы грешным делом подумали, что она прыгнула на крышу с парапета, а оказалось, женщина просто топнула ногой, чтобы привлечь наше внимание. Кругом стояла такая тишь, что даже этот невинный звук заставил нас вздрогнуть.