Рушель Блаво - Привлекаем деньги. Десять инструкций мастера

Итак, ритуал начинается с понедельника и продолжается в общей сложности четырнадцать вечеров подряд. Алгоритм будет для каждого вечера единый, поэтому я не буду далее каждый раз указывать, что вам нужно сесть поудобнее, взять в руки книгу, раскрыть ее на нужной странице, начать читать вслух, потом закрыть книгу, положить руку на ее обложку, закрыть глаза и начать представлять, как указанный зверь или указанная птица спешит либо от вас с вашим же геном бедности, либо к вам с не менее теперь вашим геном богатства. Эти гены будут каждый раз представляться в виде конкретных предметов, на которые я тоже буду указывать. И последнее: не забывайте, чтобы эта книга всегда была с вами в минуты выполнения ритуала. Ведь это именно она притягивает к себе деньги, а такова, напомню, наша с вами конечная цель: достичь благополучия через богатство.

Знаешь ли ты, Крамомутройдэнсва, сущность всех светил, что так легки в этих сферах? Знаешь. Ведаешь ли то, что прожито светом до самого края красивых этих мест, о Крамомутройдэнсва? Ведаешь. Чувствуешь ли прочность камня и извилистость звездных путей, Крамомутройдэнсва? Чувствуешь. Когда облака заполняют собою красоты вот этого дивного мира, тогда и волна направляет движение туда, где много очень покажется милым, красивым. Теперь уже точно над миром опять воспарит доброта. И многое станет похожим на сладкую сказку, на вечную сказку такой же вот вечной любви. Желать тишину тут предельно возможно для всякого. Странные страсти помогут чуть дольше обычного видеть стремление стать ближе к весне. Тут так восхитительны нервы и сферы, что хочется двигаться дальше по этим пурпурным краям. Никто не уходит. Никто не приходит. И станет вдруг первым тут тот, что способен прорваться сквозь радости искренней лед. И скрежет столетий опять перекроет себя. Эти звуки свободно придвинутся к маске прозрачной зари. Уйдет пустота еще дальше. Не выразить будет стремленья к разлуке, чтоб стали слова еще более прозрачными. Лучше увидеть движение вспять, думая только о том, как бы сделать такое, чтобы при этом тебе, о Крамомутройдэнсва, понять этот мир чуть лучше, чем поняли те, кто остался в покое среди этих звуков и этих открытий. Никто не успел постичь до конца многих звуков прекрасную радость, которую ты, Крамомутройдэнсва, способен дарить всем тем, кто легко притворяется чуждым исканьям Вселенной. И надо бы только стремиться к местам, на которых удастся до нового срока понять упоенье всей этой вот жизнью и просто еще очень долго тут жить.

Вы представляете, что держите в руках довольно-таки тяжелый жезл, сделанный из свинца. Жезл украшен с одной стороны шаром размером с кулак, а с другой – головой сказочной птицы. Жезл этот тяготит вас, вам неприятно его держать, неприятно чувствовать холодок свинца на вашей ладони. Свинец никак не хочется нагреваться. Но и выбросить этот жезл вы тоже не можете. Но вот вы смотрите вдаль и видите, как от самого горизонта к вам стремительно несется гепард – самый быстрый зверь на земле. Он хищник, но вам совсем не страшно, потому что гепард – ваш друг. Он призван избавить вас от этого тяжелого свинцового жезла. Вы протягиваете руку с жезлом к гепарду, тот аккуратно берет зубами этот предмет и стремительно убегает прочь.

Сущность тебя, Крамомутройдэнсва, позволит понять этот мир даже лучше, чем было в прошедшем. Былое придвинулось близко и стало стихией огня. Никто тут не мог подарить этот мир человеку. И только ты, Крамомутройдэнсва, величием своим смог сделать такое, чего никто прежде не мог сделать или просто боялся сделать. И реки теперь, о Крамомутройдэнсва, тебе подчинились. Только ли ты оказался способен к движению на уровне прежних эпох. Стали слова как-то ярче, сочнее, прозрачнее. Сущность стремлений стала опять как была в тишине всех на свете тенистых садов. Ты, Крамомутройдэнсва, величьем своим затмеваешь все звезды на свете. Ты одарить тут готов пустоты этой мягкие эти изгибы и радость нести в каждый дом, чтобы только заметить и сделать чуть проще, чем прошлое ныне грядущее. Радость от всех этих праздников сделать способна себя только такой, от которой придет тишина. Дальше сделать тут можно такое, что разольется прозрачностью сока по свежим стволам. Лучше всего продолжать до конца говорить про другое, ждать тишины возле этих еще не исхоженных скал. Видеть тебя, о могучий Крамомутройдэнсва, свободно тут можно и прямо. Праздничный свет тут способен проникнуть чуть дальше зари. От восхода к пустым площадям старого города движутся мысли – твои это мысли, о Крамомутройдэнсва. Только дорога тут тянется ближе к разлуке. И только стремленье понять эти страхи и знаки может еще сделать ближе страданье великого знака прошедшей зари в сторону Юга. Прощанье с величьем может пройти очень быстро и место опять уступить мыслям о радостях мира и горестях жизни. Всему тут найдется прозрачное место, чтобы легко было сделать стремление стремлением. О Крамомутройдэнсва, тебе остается тут только ворваться в зарю, раствориться за этими знаками, взять пустоту и смириться с желаньем себя превозмочь, чтобы легко осознать этот путь. Он для всех одинаков в слаженном мире желаний. Он может направить здесь прочь странные звуки летящего

этого мира, после которого многое станет решением усталой зари. Многое можно в себе обеспечить. И будет красиво даже тогда, когда будет нельзя говорить.

На большом пальце вашей правой руки надет массивный перстень из очень тяжелого белого металла. И вот вы видите, как прямо на ваших глазах этот перстень начинает зеленеть, как обычно зеленеет от соприкосновения с воздухом медь. От этого перстень делается еще более тяжелым и тянет вашу руку к самой земле. Вам все тяжелее и тяжелее. Уже почти что невыносимо теперь. Но вот оно – спасение: по синему небу к вам летит орел, он все ближе и ближе, паря, он приближается к вам, садится возле вас и сам клювом своим снимает с вашей руки этот тяжелый перстень, так вас тяготивший. Как же сразу легко становится и в теле, и на душе. А орел, крепко сжимая перстень в клюве, устремляется ввысь, унося далеко за облака вашу тягостную ношу. Вы смотрите орлу вслед, видите, как далеко и высоко он превращается в точку и в конце концов вовсе исчезает.

О Крамомутройдэнсва! Великий в величии своем! К тебе, могучий, взываю, страдая и мучаясь прежними днями и прошлым в грядущем! Ты, Крамомутройдэнсва, способен на то, чтобы сделать прозрачною воду в море. Видеть тебя для меня – это верить. Простить еще можно и можно летать над пространством великого этого промысла каждого раза, где есть тишина. И вот это вот облако такое спокойное. Хочется даже, чтоб сделалось ближе радости этой восшествие. Птица крылом чуть задевает величье сознания. Но ты, Крамомутройдэнсва, многое можешь. Заря успевает собраться и слиться с громадой Космоса, идущей оттуда, где прожиты сны и спешат зеркала, сохраняя подолгу в себе оставленный знак. Все сомнения отброшены в прошлое. Легко проходить по воде в тишину. Даже видеть легко в этих снах какие-то новые мысли. Скользит ветерок по воде. Легче дышится, чем в прежнее время дышалось. Опять этот жалобный страх направил обиды туда, где сомнение стремилось быть радостным. Увидеть здесь не значит понять и простить. Лишь ты, Крамомутройдэнсва, одаришь способностью радовать всех тех, кто еще не решился направиться в сторону счастья. Заря продолжением своим устала уже лицезреть все красоты на свете. Стремительно движется к прошлому вот это грядущее. А за ним ничего уже нет. И гордость изломана. Тут слова расступились. Преграды хорошие вдруг сделались ярче и как-то заметнее. Ты, Крамомутройдэнсва, все сделал здесь так, как и было задумано. В этом призвание твое. Многое соткано миром, бегут зеркала. Море шумное никто уже больше не сможет услышать до нового утра. О том и поем на фоне заката. То гимн тебе, Крамомутройдэнсва. Ты самый великий под этой игрою ночных светил. На этом меняется радость. Игра превращается в жизнь. Порядок усвоен и спутан. Илегче тут дышится. Кто-то молил о чем-то таком, для чего не придуманы стены, и двери еще не придуманы