Фредерик Оливер - Гражданин двух планет

Frederick S. Oliver & Phylos the Thibetan

A Dweller on Two Planets

Филос (Иначе называемый Йол Горро — автор этой книги)

С разрешения Автора, чье письмо, адресованное ко мне, следует за этим предисловием, и с целью удовлетворить, насколько мне удастся, естественное любопытство всякого искренне стремящегося ума, мне хотелось бы кратко изложить основные факты, касающиеся всего изложенного в этой, даже для меня самого, удивительной книге.

Я — единственный сын доктора Оливера и миссис Оливер, с давних пор живущих в Калифорнии. Родился я в Вашингтоне, округ Колумбия, в 1866 году, а два года спустя переехал вместе с родителями в Калифорнию. До принятия мною решения написать эту книгу в 1884 году мое образование было относительно ограниченным и практически не касалось предметов, изложенных в ней.

Мой отец, известный врач, умер два года назад, мать пережила его. Оба они ежедневно были свидетелями большинства обстоятельств и фактов моей жизни во время написания этой книги. Но далее этого дело не пошло, я не собираюсь приписывать ни им, ни себе этот труд. Моя задача ограничивалась тем, чтобы просто записать его.

Я чувствую себя ментально и духовно всего лишь шахматной фигуркой по сравнению с Автором этого труда, затрагивающего глубокие, обширные, запредельные вопросы, представленные на последующих страницах. Я сам читал и изучал написанное с огромным интересом и практической пользой, и как мне кажется, все читатели найдут здесь для себя многое. В то же время я не испытывал чувства естественной гордости, какое мог бы испытывать автор подобной книги, но знал, что это труд бескорыстной любви, который поможет улучшению устремленного ввысь мира, вечно ищущего большего света, и утолит жажду познания великих тайн жизни и неустанно развивающейся души благодаря Тому, Кто сказал: «Я ЕСМЬ ПУТЬ; СЛЕДУЙ ЗА МНОЙ».

В наше время сомнений, материализма, буйно разросшегося атеизма требуется вся моя отвага, с которой я недвусмысленно заявляю, что книга «Гражданин двух планет» — откровение, и не себя я считаю ее автором, а того чудесного персонажа, если читателям угодно считать его таковым, адепта, знающего сокровенные тайны Вселенной, которые становятся более понятными после прочтения его повествования. Таковы факты. Книга была дана как откровение мне — мальчику, и такому мальчику, родители которого были прискорбно снисходительны до такой степени, что ему по, большей части, предоставлялось право делать, что угодно. Это не означает, что меня не влекло к учению, но мне недоставало силы воли, прилежания и энергичности. Я не стяжал лавры победителя на стезе учения, и учитель язвительно порицал меня за «вялость и леность». Но когда мне было семнадцать, Филос привлек меня к работе, замыслив сделать орудием передачи своего послания миру, что кажется мне необычайным доверием, ведь я не получил никакого серьезного образования, какое обычно предполагается, не был склонен к религиозности, и единственным похвальным качеством, имевшимся у меня, можно назвать любовь к чудесному, а также свободный от предрассудков ум. На протяжении года мой оккультный наставник обучал меня посредством «мысленной беседы», и мой ум наполнился таким количеством новых мыслей, вдохновленных им, что я, не обращая внимания на свое окружение, работал автоматически, если это можно назвать работой, ничего не изучал, не читал и даже едва слышал тех, кто обращался ко мне. И тогда мой отец решил предотвратить мое «приближающееся безумие», как он сказал, так как я избегал объяснений и ничего не говорил о своих беседах с таинственным наставником, которого сам видел разве что несколько раз. Я подчинился родительским настояниям и рассказал о своей, — а для меня она и была таковой, — божественной тайне. К моему облегчению она не вызвала насмешек, но после того, как я пространно изложил все родителям, они выразили желание тоже услышать таинственного незнакомца. На это он не дал своего согласия, но позволил мне передавать его слова, обращения и рассказы, и вскоре я настолько понаторел в этом, что мог повторять его слова практически с той же скоростью, с какой он говорил. Так сформировался кружок; Филос был нашим учителем, а я, мои родители и У. С. Мэллори (теперь он проживает в Кливленде) — слушателями. Позднее к нам присоединились миссис С. М.Причард и миссис Дж. П.Черчиль. Все происходило в городе Иреке (Калифорния) в начале восьмидесятых годов; книга была начата в 1883-84 годах, закончена же в Санта-Барбаре в 1886 году. Так появилась эта рукопись по указанию Автора.

…Чем Автор отличается от обычных смертных и как, с помощью каких оккультных способов он обрел способность давать диктовки — откровения, возможно, станет понятно при внимательном прочтении его замечательной хроники, переданной в этой книге, — его личной истории.

В 1883-84 годах под сенью несущего вдохновение пика горы Шаста Автор начал диктовать мне; любопытно, что прежде всего была продиктована начальная глава второй книги. Другие главы, как предшествующие ей, так и последующие, диктовались с интервалами в недели и даже месяцы, порой по одной или две страницы, а иногда случалось, что за несколько часов я исписывал до восьмидесяти. Мой наставник мог разбудить меня ночью, и я писал при свете лампы, а иногда и в темноте. В 1886 году основная работа, насколько я помню, закончилась. Затем он велел мне отредактировать написанное, сам руководил мною, и эта работа была столь же необычной, как и прежняя. Казалось, он продумал весь роман до того, как начал диктовать, и порядок частей не имел для него значения, главное, чтобы все они были переданы. Если бы я являлся медиумом в том смысле, какой, насколько мне известно, обычно вкладывают в это слово спиритуалисты, письмо было бы автоматическим и мне не пришлось бы облекать его повествование в собственные слова, а в таком случае не понадобилась бы никакая редакторская работа. Но я неизменно осознавал все происходящее, подобно любому стенографисту, с единственным отличием от такого рода секретарей, что не владел стенографией…

Работа пересматривалась дважды, дважды он велел мне перечесть рукопись, написанную весьма своеобразно: как я уже упоминал, многое было записано в обратном порядке. Диктовка давалась столь странным образом, что порой я практически не представлял себе, о чем идет речь или к чему относится сказанное. Однажды я исписал более ста страниц в обратном порядке, то есть последние предложения стояли в начале текста, и, сама диктовка шла в таком быстром темпе и так путано, что я не улавливал никакого смысла. Эту часть рукописи Филос велел мне сжечь, не читая. Я так и сделал, и до нынешнего дня не имею представления о том, что содержалось в тех страницах и почему он захотел их уничтожить. А Филос так и не сказал мне об этом. Моя работа над книгой завершилась в 1886 году, и прежде, чем думать о публикации, я передал ее корректору с целью исправления всех ошибок, которые могли быть допущены мною.