Георгий Бязырев - Книга стихов

Больших глазах —

не страх, не боль,

А выраженье удивленья:

Так вот какая ты,

Любовь?..

И перед ней, разлившись странно,

Дымилось солнце на снегу.

А эхо, ахнувшее страшно,

Пошло выстуживать тайгу.

И зверь огромный замер чутко,

Поднял рога на полпути:

Ему и хочется, и жутко

Навстречу выстрелу

идти…

НА ДАЧЕ

Опять я буду ждать тебя

На берегах у шалости,

На кружевах и скатертях,

И на камнях безжалостных.

Еще я глуп, как маленький,

Еще влюблен, как мальчик я,

В чердак, где наша спаленка,

Горячая — как валенок!

Вернешься если — счастлив я,

Приснишься только — здорово:

В осоках да на щавеле

Задышит сердце вздорное.

В саду Луна — как чучело,

На даче — тьма пурпурная,

И снова тянет чувствовать

Свечою мглу ажурную.

В каком ребре бес сиживал,

Зачем он озадачил нас?

И, как кровать бесстыжая,

Весь сад скрипит за дачею…

Меня споила бражкою

Заря — я снова «валенок»:

Так хочется с Наташкою

Засунуть ногу

в валенок!

ПРОМЧАЛСЯ АНГЕЛ

Промчался ангел, как комета,

Рассыпал по небу лучи,

И долго радугами света

Лилось сияние в ночи.

Он прилетал учить Любови

Людей в тяжелые лета —

Но утонули в море крови

Державших Землю три кита.

Дух светлый обучал на звезды

Летать и взрослых, и детей —

Но поднимались в черный воздух

С рычаньем кулаки людей.

Вернулся он к друзьям старинным

И духов удивил колосс

Рассказом про людей из глины,

Не знающих счастливых слез.

Поведал, что на Крайнем Свете,

Где жизни и не может быть,

Лишь дети, глиняные дети,

Умеют плакать

и любить…

КОНЬ

Пахнут мята и чабрец.

За глухим забором

Роет землю жеребец

В яблоках раздора.

Глазом бешено косит,

И храпит, и плачет,

От пружинистых копыт

Гнется двор, как мячик.

Конь танцует, бьет башкой

В ворота темницы,

И восходит за рекой

Ржанье кобылицы.

Грива — тысяча колец,

Очи — черносливы,

Отвечает жеребец

Лошади игривой:

«Клевером и мятой

Землю замело.

Я скакун крылатый,

Сердце — наголо.

Я не конь, я — птица,

Плачу об одном:

Спит мой друг-возница

Непробудным сном.

Ты меня за дверцу

Не зови к венцу:

Верно мое сердце

Другу-мертвецу».

ПОЗДНИЙ ГОСТЬ

С букетом фраз, одетый в честь,

Я позвоню в твою квартиру -

Где чарами дымится шерсть

Ковров и запахов Зефира.

Дрова в камине будут ныть,

Мы будем говорить о горнем…

И кровь, как в градуснике нить,

Поднимется, упрется в горло.

А ты под кофе с молоком, -

Кровь с молоком, — прочтешь рассказы,

И попадут все в молоко,

Горящие, как пули, фразы.

Я, глядя на твое бедро,

Взять захочу тебя — как кассу.

Но ты открыта, как метро –

До часу…

Поэтому, глаза залив,

Я прошепчу: «Прощай, сестричка!»,

В расстегнутый влезая лифт,

Как в шанс последней

электрички…

СЕМЕЧКИ

Желтые всесильные

Огоньки вокзальные.

Что ж ты обессилила —

Убежит вокзал за ним.

Электричка лживая

Покачнула плечиком:

— Что ж ты не бежишь за ним,

А набухшим птенчиком

Опустила крылышки,

Плачешь на скамеечке?

— Нету больше силушки,

Кончились, как семечки.

Семечки подсолнечные

Сыпал да прикармливал

На окне под солнышком.

Испугался карканья…

ПЯТНО

Ты говоришь со мной, еще не зная,

Что нет меня, а здесь уже давно

Пятно, вместо меня, одно пятно,

И от пятна всей комнате темно,

И комната поэтому зевает.

И разговор твой о добре и зле, -

Я не прерву привычно и устало, -

Добра и зла нажито нами мало -

Я лишь вздохну, уж раз меня не стало.

Потом вернусь в пятно навеселе,

Скажу:

— Давай твой разговор со мной

Проветрим, словно влажные ресницы,

Как улица — сбежим к реке умыться.

Гляди: в лучах кипят цветы и птицы,

Гроза — лежит, а свет —

стоит стеной!

И СВИРЕЛЬ НА ГУБАХ У РЕКИ

Это все потому, что уже распускается утро,

И в четыре — уж травы и птицы вовсю на ногах!

Это наша любовь лебедей налепила из уток,

Превратила в пегасов бодливых бычков на лугах.

Потому что в полях бродят звезды с шальными глазами,

Нянчат первых птенцов на бессонных руках дерева,

И гитара поет комаров и шмелей голосами,

И запачкана сеном с росою твоя голова.

Это все потому, что мы оба — из клана влюбленных,

Поцелуи твои в земляничном соку так сладки,

И рисуют кистями над нами художники-клены

Зори над шалашом и свирель на губах у реки…

НА СОЛНЦЕ

Когда, зашитое в тужурочку,

Не греет летнее тепло,

Душа — как в инее снегурочка,

Словами губы обмело.

Я сяду, взгляд расфокусирую,

Расслаблюсь, выдох затаю:

Увижу вдруг не Землю сирую,

А Солнце — родину мою.

Там спросят солнечные зайчики

Меня: «Зачем ты прилетел?

Ты осветил дорогу мальчикам,

Ты души девочкам согрел?»

И я отвечу детям солнечным:

«Нет, я просто замерз,

как цуцик!»

+++

Что с возрастом упало — то пропало…

Но иногда зайдет в тетрадь Пьеро

И сочные куски деньков удалых,

Как на шампур, нанижет на перо.

Тогда взгрустнет рука по всем Еленам…

Зачем она свистит, как соловей,

Опять, когда тут неба — по-колено,

Покой — по грудь, и счастья — до бровей?

Зачем Наташке вру напропалую,

Что я из-за нее ночей не сплю,

И к «длинному» до коликов ревную,

И к «толстому» ревную, и — люблю?

Стихи ночные — свадебные платья -

Кому-то, может, и согреют глаз:

«Ах, Натали, вот сердце мое — нате!

Ах, нате — руку, шпагу — все для Вас!»

ПРЕДКИ

Я предков ее, веришь,

Не принимал в расчет,

Но батя — смотрит зверем,

А мать — в окно сечет.

Обнял, целуя в губки,

Я думал, что — ничья

Наташка, как голубка,

Как алая заря!

Не облапошит — хватит!

Она ведь любит, ч-черт,

И окуляры бати,

И мамин пятачок.

Считал ее ничейной,

Как лилию лугов,

Рожденную свечением

Небес, а не врагов!

Все, хватит ее клеить!

Ведь любит, егоза,

Щек материнских клейстер,

И папины глаза.

Каким я был болваном:

Поверил в шепот губ,

Что я во всей ивановской

Единственный

ей люб!

ДУЭЛЬ

Любовь во браке — враки!

Она — безумства плод,

То нас швыряет в драки,

А то — на эшафот.

Любовь не купишь — кукиш!

Жена, семья, постель —

Придуманы для скуки.

Любовь — всегда дуэль!

ДВЕ ЛЫЖНИ

ПродалА зима белье постельное

За рубли берез и «зелень» рощ…

Две лыжни катились параллельные,

Лес пронзая, словно белый дождь.

Может, из-за слабого крепления,

Или вдруг повеяло весной,

Но сошлись две жизни параллельные

На одну минуту под сосной.

И скакало эхо зайцем замшевым,