Георгий Бязырев - Книга стихов

Из войны.

Не зовут ни батюшки,

Ни мамушки

В дом полузащитника

Страны.

Дождик льет из детской

Лейки росами

На село пустое

С давних пор:

Кто-то съехал на бугор

Под соснами,

Кто-то в город,

Кто-то — «за бугор».

Отмахал солдат

Войну кавказскую,

Заработал длинные

Рубли…

Что же вы, красавицы,

Как в сказке-то,

Ивами согнулись

До земли?..

+++

— Сынок, возвращайся!

Два года минуло.

Закончилась служба.

Порадуй отца… —

В змеиных объятьях

Корней саксаула

Напрягся простреленный

Череп бойца.

— Сынок, возвращайся!

У матери очи

Исплаканы. Ждем

От утра до утра…

И вымолвил череп:

— Ты брат, а не отче.

И вторило эхо:

— Не мать, а сестра…

+++

О Родина — вечных

Туманов держава:

Поедешь налево —

Приедешь направо.

О родинка — остров,

Где царствует Ева:

Поедешь направо —

Приедешь налево.

Поедешь налево,

Направо и прямо —

И голову с плеч

Потеряешь от срама…

ВОЗВРАЩЕНИЕ

И откуда он взялся, не знаю.

Видел я его в чайной не раз.

Он туда заходил не за чаем,

Заходил в предобеденный час.

Пил он, сморщившись, что-то из чашки,

Тер заросшую щеку рукой

И вставал. И, как тополь, качался

На своей уцелевшей одной.

Говорят, ночевал он в подвалах,

А с утра ковылял в магазин…

Только горе недолго плутало

По его лабиринту морщин.

…Четверть века в наш маленький город

Из-за леса зеленой стены

Молча смотрят болота, озера,

Словно черные очи войны.

Пацаны на озера ходили

И его там холодным нашли…

Он лежал, распластав, словно крылья,

Над болотцем свои костыли.

А когда бедолагу зарыли,

Оказалось, скопил он с войны

Кроме двух костылей тупорылых

Лишь четыре письма от жены.

Лишь четыре всего, но какие!

В них светилась такая любовь

К молодому солдату России —

Позавидовать может любой!

Эти строки его обнимали,

Целовали и в чем-то клялись,

И ночами тревожными ждали,

И шептали: «Любимый, вернись!..»

Может, где-то в окопе и вскрыл он

Эти строки о счастье своем,

А земля —

на дыбы от разрыва

И накрыла полвзвода

живьем.

Зубы стиснув, от боли синея,

Выполз он, первой смерти назло,

Из той траурной братской траншеи.

Как жестоко ему повезло!

Лазареты… санбаты… медчасти…

Долгожданный… пугающий тыл…

Но с другим загадал он ей счастье,

Потому что до боли любил.

Потому поселился не рядом —

На Урале, подальше от глаз.

Только боль, не деленная на две,

Оказалась больней в тыщу раз.

Четверть века разлука — как мука.

Четверть века жену он берег

От протезов зловещего стука

Для хрустящего скрипа сапог.

Только новость черней похоронки

Все ж нашла его солнечным днем:

Четверть века зияет воронка

Там, где раньше стоял его дом…

Он вернулся к ней.

Старый…

К девчонке…

Он упал к ней —

лицом в водоем,

Костылем закрывая воронку,

Как гнездо перебитым крылом…

Я не грел своим телом траншеи,

Я шагаю дорогой иной.

Мне б Любовь пронести на обеих,

Как свою он пронес на одной…

СПОР

Мы плыли в Братск

на пароходике.

Давило нас

безделья бремя.

Машина тикала,

как ходики,

Винтом отбрасывая

время.

Ловили седенькие

мальчики

На спиннинг Ангару

за холку.

Дразнили солнечные

зайчики

Залетного морского

волка.

К нему я приставал

с вопросами,

Куда, мол, нас несет

теченье?

Он думал как-то

непричесанно

О двух уплывших

поколеньях,

О людях в кожанках

и ватниках.

Дул в беломорину:

«Не важно,

Что высидели вас

в курятнике,

А важно —

из яиц лебяжьих!»

Мы о врагах народа

спорили,

О культе спорили

часами…

Вставало колесо

Истории

Без смазки кровью

и слезами.

Не награжден я был

терпением

Да и мышленьем

не наказан:

Стихал наш спор, —

и поколения

Тем колесом

сминались сразу…

Он был не против

революции,

Но обнажал

сквозные драмы.

А у меня познанья

куцые —

Я шпарил школьную

программу…

Он не смеялся,

слушал пристально,

Глядел в меня

со страхом, с болью…

Наш пароход притерся

к пристани.

…Его ссадили тут,

в Усолье.

И увели его

служивые,

Одетые по форме

полной…

Баржа прошлепала

ленивая,

Плевки задергались

на волнах.

И чайки белыми

барашками

Взлетели за баржой

груженой,

И город прыгал

вверх тормашками,

В реке сибирской

отраженный.

СОН

Я увижу умершую мать,

Обниму, расплачусь: мол, прости меня!..

За руку возьмет меня опять

Мама, молодая и красивая.

Поведет по звездной синеве

В детский сад, посадит там на лавочку.

Буду гладить я по голове

Самолеты, лебедей и ласточку.

Весь в игрушках, зареву сквозь гром:

«Забери меня отсюда, ма-а-амочка!..»

И проснусь: стучаться в стену лбом,

И шептаться с мамой

в черной рамочке…

ПОРА ВСТАВАТЬ

Перечеркнул сатрап поля

Могильными крестами,

Хрипит и булькает земля -

Шевелится местами.

То мертвецы наверх ползут

И шепчутся с тревогой:

«Пора вставать на Страшный Суд —

Сдает терпенье Бога!»

БИОГРАФИЯ

Годы — гиды,

Годы — глады,

Годы — гуды,

Годы — гады…

КАК-ТО РАЗ

Как-то раз ко мне зашла

Выпускница-цаца:

— «Нету в жизни ремесла,

Чем бы мне заняться?»

Следом парень, как медведь,

В дверь вломился с текстом:

«Как бы мне разбогатеть,

Только, чтоб без секса?»

Отвечаю из сеней:

«Годы, как на марше,

Делают одних — умней,

А других — постарше…

Надо б всем нам, вашу мать, -

Говорю я сирым, -

Некрасиво поступать,

Чтобы жить красиво…»

+++

Лечу на подножке трамвая,

Забыв про заботы и дом,

И улица вслед мне виляет,

Как пес, добродушным хвостом.

Лечу на подножке ума я (у мая)

Туда, где забыв про мороз,

Подснежники рты открывают,

Увидев коленки берез.

Лечу от подножки, а в спину

Вонзает весна острие —

Стрелой лебединого клина

Пронизано сердце мое!..

РАБОЧИЙ

Торговцы цену ломят смело —

Плати, рабочий, не злословь:

Свои вампиры ближе к телу,

Ведь в них твоя клокочет кровь!

Отец твой — нищий, сын твой — голый,

Ты лишь кулак сжимаешь злой,

От молота с серпом тяжелый,

Наколотых на нем иглой…

+++

Холодина вроде бы,

Вместо правды — шиш.

Но зато ведь — Родина,

Разве убежишь!

Но зато нам куцее

Царство правовое

Всем по конституции

Дарит право воя…

УРОК ФИЗИКИ

Наташу с Колей

На уроке «Физики»

В магнитном поле

Силы тока сблизили.

Потом при свете —