Александр Литвин - Они найдут меня сами

Я не понимал, почему в каких-то случаях ситуация читается, как открытая книга. Координаты даются с точностью до десятка метров. Кто я? И зачем мне это дано? Возможно, именно для таких вот случаев.

Возможно, но должна же быть более глобальная цель. Я же могу увидеть нечто большее, касающееся всего человечества. Хотя большое состоит из малого, и, видимо, я еще недостаточно готов, чтобы с этим малым начинать большое. В последний раз картинка была четкой. Ничего не надо делать. Закрыл глаза, и хлоп — смотри: все приметы есть, и карта под рукой. А в другой раз крутишь, крутишь, голова уже гудит, и кое-как, с огромными усилиями выходишь на информацию. От меня это зависит или от того, кто обращается ко мне? Женщина не знала места и, значит, никак не смогла мне «помочь», я работал только с пропавшим, и вопрос был по нему, по его телу. Вероятно, я когда-нибудь увижу его — того, кто дает мне информацию. В последнем случае я не пользовался эмоциональной памятью, но чаще именно она наталкивает меня на правильные ответы.

В начале моей работы подавляющим большинством посетителей были женщины. Женщины — мои адепты и мои учителя. Женщины, как более слабые физически, наделены интуицией в большей степени, чем мужчины. Так уж получилось, что мужчины, переложив ответственность на силу мышц, в процессе эволюции теряли интуицию, и с каждым скачком технического прогресса интуиция снижалась.

Но примерно через год моей работы я заметил, что количество мужчин-посетителей стало приближаться к количеству женщин. Это был хороший знак. Он не означал, что вдруг у мужчин интуитивный уровень возрос, он означал, что я просто все делаю правильно. Если мне удалось разрушить мужской скепсис, то все правильно!

Еще одна особенность меня откровенно порадовала: люди, приходящие ко мне, в основной своей массе имеют высшее образование, и, как бы это ни казалось странным, мне легче было объяснить те или иные причины образованным людям. Тем же, кто необразован и в чьих головах шелуха в виде порчи и сглаза, объяснить физику мистики крайне сложно. А она есть, реальная физическая мистика, но мистикой она будет только до тех пор, пока тайна ее не будет разгадана на основе обычной физики.

Начало июня. Мы с Аленой собрались в Питер — накануне я встречался с Сергеем Безруковым, и он посоветовал мне посетить одно крайне интересное место. Он рассказал, что играл Пушкина и съемки были именно в том самом доме, где жил Пушкин. «Там есть уникальный диван — Саша, тебе надо обязательно взглянуть на него! Лежа на этом диване, мне не нужно было играть, я был самим Пушкиным: мне было так плохо, что не надо было изображать агонию — мне действительно было очень, очень плохо. Пушкин умер на этом диване, посмотри, вдруг что интересное для себя найдешь?»

Сергей дал мне контакты директора музея, и по приезде в Питер я набрал указанный номер телефона. Трубку взяла женщина с сильным красивым голосом, ее звали Галина Михайловна. Получив привет от Безрукова, она с удовольствием согласилась показать нам свои сокровища.

Мне было все интересно, я рассматривал экспонаты и думал: вот это — трость, опираясь на нее, великий Пушкин ходил по Санкт-Петербургу, раскланиваясь со знакомыми и перекидываясь словами о погоде. Вот изящные вещички Натальи Николаевны: красивые платки, колечки, вот ее печать. А здесь — портмоне, из которого Пушкин доставал ассигнации, расплачиваясь за какие-то покупки. А вот дуэльные пистолеты, те самые, на которых была дуэль Пушкина с Дантесом. «Минуточку, а пистолеты-то — не настоящие! Вернее, они настоящие, но не те». Я повернулся к директору музея.

— Извините, но мне кажется, что это оружие Пушкин в руки не брал.

Галина Михайловна подтвердила мою догадку.

— Да, действительно, именно это оружие в дуэли не участвовало. Оно принадлежит эпохе Пушкина, оно очень похоже, и изготовил его тот же французский мастер Лепаж, но, увы, настоящего в нашей экспозиции нет. Кстати, по поводу настоящего оружия у меня есть интересная история. Мы отследили весь путь дуэльных пистолетов, и обнаружились они в Польше, у дочери майора Войска Польского Казимижа Земецкого. Я написала письмо в адрес этой женщины с просьбой рассмотреть вопрос о передаче пистолетов в музей — в дар или на какой-то финансовой основе. В письме было написано о том, какую культурную и историческую ценность они имеют для России и что экспонирование этого оружия в доме-музее Пушкина было бы логичным и весьма уместным явлением. Ответ пришел довольно быстро, он был короткий, лаконичный и дипломатией совсем не отличался: «С Россией дел не имела и иметь не намерена». Я была несколько в недоумении, но причина была понятна — ее отец, майор Земецкий, был расстрелян в 1940 году в Катыни, и, возможно, такая ее реакция вполне имеет право на существование.

Слушая рассказ Галины Михайловны, я подумал, что память — это, конечно, хорошо, но умение прощать — лучше, хотя бы потому, что оно свойственно только сильным людям, людям открытым и не мстительным.

— А дальше случилась совершенная мистика. Пани Земецкая была в составе правительственной делегации, летевшей в Смоленск отдать дань памяти погибшим польским офицерам на том самом злополучном самолете, который разбился.

— Да, я помню эту историю, я ее рассматривал, потому что версий было много, но я думаю, это были неправильные действия экипажа в сложных погодных условиях.

Вот так история. Зарекаться, как говорится, нельзя. Грустно все это.

Одна мысль никак не давала мне покоя. Я действительно почувствовал, что пистолеты не имеют отношения к Пушкину. Надо вспомнить, как было дело. Я ведь не пытался специально проводить какой-то эксперимент, я просто подошел к витрине. Пистолеты. Старинные, красивые. Я всегда обращаю внимание на оружие, это значительная часть моей жизни, я неплохо в нем разбираюсь и, надеюсь, понимаю его красоту. Но что меня смутило? Во время осмотра я подумал: вот пистолеты, один из которых был нацелен на поэта и… А вот дальше «и» ничего не последовало — картинка не шла. Обычно у меня, если я о чем-то думаю, в голове возникает картинка с событием, некая визуализация мысли, а здесь ее не было, не было картинки, эти пистолеты я видел, а вот Пушкина — нет! Из этих пистолетов вообще никого не убивали. Надо запомнить связь между предметом и событиями, которые рисуются в моей голове.

Следующим экспонатом был тот самый диван, о котором говорил Сергей. Старинный, кожаный, кожа была изрядно потерта. Я рассматривал, его и вдруг в какой-то момент я решил проверить, как именно на нем лежал Пушкин — я до сих пор не могу себе объяснить это мое спонтанное желание.

Я медленно вел рукой над диваном и в каком-то месте ощутил заметное давление на руку, это не было мимолетным изменением в ощущениях, это было явное увеличение плотности структуры воздуха. Вот это опыт! Я провел рукой еще раз. И еще. Представьте, что вы проводите рукой по скатерти: ровно, ровно, но вдруг вы понимаете, что под ней что-то лежит, и это не бумага, это теннисный шарик — вот такое примерно ощущение.