Дипак Чопра - Управляй своей судьбой. Наставник мировых знаменитостей об успехе и смысле жизни

Путешествие не задалось с самого начала. Когда мы шли по улице в Риме, Амита оступилась и порвала ремешок на новеньких босоножках, которые купила в Индии. Мы и не думали, что это осложнит нам жизнь, пока не заглянули в обувной магазин. Самые дешевые босоножки стоили там около семи тысяч лир — то есть сто долларов.

Амита заплакала. Я спросил, в чем дело.

– Если за границей обувь такая дорогая, мы не проживем на нашу зарплату! Надо, наверное, бросить эту затею и возвращаться в Индию!

Я успокоил ее, заверил, что все будет хорошо, но и у меня зародились недобрые предчувствия. Все-таки за пару босоножек просили очень много…

В Лондоне мы остановились в прелестном особнячке сотрудника сестры Амиты — видного чиновника из Управления по делам Индии. Нам казалось, что это очень почетная должность. Однажды вечером он сказал, что купил для нас билеты на один из самых модных спектаклей в Лондоне. Мы с Амитой были в восторге. Нам, конечно, приходилось читать о британском театре и очень хотелось бы посмотреть какое-нибудь представление.

– А как называется пьеса? — спросил я.

– «О, Калькутта»! — ответил наш хозяин.

Мы решили, что, судя по названию, спектакль нам понравится. Решили, что это какая-нибудь британская пьеса о жизни в нашей стране. Хозяин завез нас в театр и сказал, что заберет после представления. У нас были отличные места во втором ряду. Но когда подняли занавес, на сцену вышли актеры — полностью обнаженные. Мы с Амитой онемели от потрясения. У нас отвисли челюсти, честное слово. Скромность — одно из центральных понятий индийской культуры, и нас с детства учили, как важно охранять свое интимное пространство. Многие считали, что молодым людям нельзя даже прикасаться друг к другу на публике. А тут актеры с актрисами играли вообще без одежды! В Индии это был бы скандал, а в Лондоне — поди ж ты — просто развлечение. Живо помню, какие чувства нас охватили. К концу спектакля один голый актер повернулся к другому и спросил:

– Почему наша пьеса называется «О, Калькутта»?

– Ну, нельзя же было назвать ее «О, Бангкок!»

Да, нам с Амитой еще многое предстояло узнать о западной жизни.

Мы приземлились в Бостоне и провели несколько дней у Дипака и Риты, а потом поехали в Нью-Джерси. Подлинное знакомство с Америкой началось в больнице Мюлленберга. Нам устроили хорошую вводную экскурсию по городу, объяснили, как покупать продукты в супермаркете и как открыть банковский счет и пользоваться им. Мама очень беспокоилась, как мы будем распоряжаться заработанными деньгами. Она сказала, что зарплату за первый месяц мы должны по традиции отдать Дипаку, точно так же как дома, в Индии, отдавали все заработанные деньги родителям. Нам казалось, что это очень разумно и правильно, но когда мы попытались сунуть Дипаку наши чеки, он наотрез отказался. И сказал, что нам пора научиться самим решать, как тратить деньги.

В больнице нам выдали по черной сумке с инструментами — там были стетоскоп, молоточек и офтальмоскоп. Однако первой проблемой для нас стала спецодежда. Мне дали белые брюки и куртку, которые прекрасно мне подошли. А женщинам-врачам полагались юбка и жакет. В Индии Амита обычно носила шальвар-камиз — наряд из туники и шаровар, очень удобный. Если ей хотелось выглядеть постарше, например, чтобы ее пустили в кино, она наряжалась в сари. Так что когда с нее снимали мерку, чтобы подобрать форму, она спросила, нельзя ли и ей носить брюки. Нет, ответили ей, женщинам-врачам полагаются юбки. Амите это было не по душе, но что поделаешь. Тогда она попросила сделать юбку подлиннее. Однако главной неприятностью стали колготки.

В Индии женщины колготок не носили. По-моему, их там особенно и не продавали, поскольку порядочной индианке не полагалось показывать ноги. Амите было трудно привыкнуть, что они давят в талии и каждый день рвутся и приходится их выбрасывать. Амита очень злилась и огорчалась — каждый день она надевала новую пару и каждый день на колготках появлялись дырки и зацепки. Амита жаловалась, что у нее вся зарплата на колготки уходит. Зато в больнице Мюлленберга Амита научилась одному полезнейшему приемчику: заметив стрелку на колготках, надо сразу замазать ее бесцветным лаком для ногтей, и тогда она дальше не пойдет.

В первый день на новом месте меня познакомили с другими интернами и прочим персоналом. Меня окружали врачи из Англии, Венгрии, Италии, Австралии, Индии, Пакистана и с Филиппин. И никто не чинил им никаких невидимых препятствий, как в Англии. Я слышал, что Америка — страна возможностей, а теперь передо мной стояло живое доказательство.

Во время обзорной экскурсии нам объяснили, как организована работа в больнице. Предупредили, что очень важно перед уходом позвонить телефонистке и сказать, что наше дежурство кончилось: тогда нас не станут впустую вызывать по больничной громкой связи.

На следующий вечер, когда я явился на работу, мой коллега-интерн, тоже из Индии, как раз уходил и попросил у меня взаймы десятицентовик. Я дал ему монетку и посмотрел, как он подошел к телефону-автомату, опустил монетку, снял трубку, набрал какую-то одну цифру и сказал:

– Телефонистка? Доктор Рао. Я ухожу.

И повесил трубку.

Тут меня осенило: оказывается, надо звонить по местному номеру, местной телефонистке, а не в телефонную службу Нью-Джерси!

Да уж, хорошо мы с Амитой разбирались в западной жизни, нечего сказать. После второго или третьего дежурства я попросил ее позвонить Дипаку и Рите в Бостон и сказать, что у нас все хорошо.

– Хорошая мысль, — кивнула она, пошла к телефону-автомату и сказала больничной телефонистке: — Хочу соединиться с моим зятем доктором Дипаком Чопрой в Бостоне.

Телефонистка засмеялась, и Амита никак не могла взять в толк, почему.

Все в Америке было для нас новым и незнакомым. Само собой, мы не могли надивиться на телевизор. Меня завораживали красавицы и красавцы, которые пели в «Шоу Лоуренса Уэлка». Но моей любимой передачей был сериал «Сэнфорд и Сын», где главную роль играл комик Редд Фоккс. Помнится, в одной серии было про вооруженное ограбление, и расследовать его пришли два полицейских — белый и черный. Они попросили Сэнфорда описать нападавших. Белый полицейский уточнил:

– Они были цветные?

– Конечно, — ответил Сэнфорд, взглянув на него в упор. — Белого цвета.

Мы покатились со смеху и постоянно цитировали эту фразу в разговорах с другими иностранными врачами в больнице. Все радовались, что здесь можно так шутить.

Одно из самых запоминающихся событий произошло с нами всего через два дня после того, как мы поселились в Плейнфилде. Когда мы жили у Дипака в Бостоне, то ездили с Ритой за покупками — но только смотрели, как она заходит в супермаркет «Стоп-энд-Шоп», а сами ждали ее в машине. В Мюлленберге нам выдали по двести долларов аванса каждому, и мы решили потратить кое-что на еду. Мы знали, что продукты продаются в «Стоп-энд-Шоп», и пошли его искать. Прошли по центру Плейнфилда с полмили, но нужной вывески не нашли. По дороге мы увидели молодую женщину, которая направлялась на автостоянку: одной рукой она прижимала к себе младенца, другой вела малыша постарше.