Зинаида Фосдик - Воспоминания о Рерихах

Затем Л[огван] заявил, что он прекрасно знает, что в течение тринадцати лет Рад [на], Мод[ра], Ав[ирах] и С[офья] М[ихайловна] писали о нем и о них ложные и унижающие их письма, и этого больше не будет. Они теперь ведут дела, и он през[идент], и будет вести все согласно с американскими] законами, а не по закону Рери[ха] или закону Урус[вати]. Когда он говорит, его должны слушать[ся]. <���…> мы спросили, каков же в данном случае статут Музея. На это он заявил, что музей — его [собственность] и картины принадлежат ему, ибо он за них заплатил, за исключением одной партии картин. <���…> Я спросила, как насчет Щиколас] Р[ерих] пейнтингс [328] Картины, принадлежащие лично Н.К. Рериху, находящиеся в Музее Рериха. — Прим. ред. и арт. колл. [329] Художественной коллекции; возможно, речь идет о предметах искусства, принадлежащих выставочному центру «Корона Мунди». — Прим. ред. — он сказал, для напугивания, очевидно, что он всем владеет <���…> и дальше на наши вопросы сказал, что в этой корпорации] семь тростис <���…>; [он] увидел, как ужасно переменились основатели и как неэтически они действовали это время, и решил поэтому принять свои меры, ккоторым присоединились и О[яна], и Щорума]. <���…> [Также он] сказал Фр[ансис], что она не может брать денег из Пресса [330] Речь идет о пресс-центре и издательстве, которым все время его существования руководила Франсис Грант. — Прим. ред. и жить на них. <���…>

Если бы мы очутились в аду — не могли бы испытать более гнетущего и отравляющего все вокруг чувства. <���…> Если мы [и] питали какую-то слабую надежду на то, что еще что-то возможно сделать, [то вчера] она умерла окончательно. Мы видели перед нами три трупа <���…> Предать дела, убить человека, украсть — все это преступление, но предать Дух и Высший Источник — это только может сделать сатанинское воинство, ибо действует преднамеренно и зная, на что идет. <���…>.

Отсутствие Авир[аха] вчера я считаю преступным по отношению к Вам. <���…>

…мы спокойны, чего еще можно ожидать — самое страшное случилось. <���…>

<���…> В здании продолжается преступное выполнение их замысла — уже снято со стены Музея в главной лобби [331] Фойе. — Прим. ред. Знамя Мира. <���…> все переменено на вывески «Мастер-билдинг» <���…> телефонистки отвечают теперь не «Рерих Музеум», а «Маст[ер] Хотель»! <���…> происходит мелкая месть и издевательство. <���…> [Нетти Хорш говорит] о себе, что она теперь представительница Бел[ого] Бр[атства]. <���…> убрана вся литература с главного входа в Музей. <���…> Но какой ужас, что О[яна], очевидно, все время собирала (неужто она была «свидетельницей» в сторону зла?) все, что читалось и говорилось, чтобы потом предать всех и все! <���…> они сознательно разрушили и разрушают все, что мы ни делаем <���…> — говорю о школе.<���…>

<���…> Харт[ман] узнал о том, что между Леви и Н.К. была переписка о таксес [332] Taxes (англ.) — налоги. — Прим. сост. последнего (эти письма были как будто представлены Леви на этом заседании), из которой видно, что Леви предупреждал последнего о том, что ему нужно платить таксес, и что срок прошел, и он будет просить отсрочку, но все же он, Леви, его предупреждает, что будут неприятности, если Н.К. будет дальше неглижировать [333] Пренебрегать. — Прим. ред. этим вопросом. Это ведь совершенно дико и абсолютно не похоже на Н.К.!!! Но при этом Леви заявил, что он не платил первые годы таксес за Н.К., ибо последний платил их сам, аза 1926 и 1927 [годы] он его предупреждал, но Н.К. не обращал на это внимания и не заплатил за них! А Леви только начал платить за Н.К. с 1928 года.

<���…> говорил о нас, что если мы согласимся уйти от работы с Н.К. и Е.И., то он согласен на то, чтобы мы остались, но в другом случае он нас удалит в ближайшем времени из квартир, должностей и т. д. <���…> можем убраться с нашими учреждениями! <���…> управляющий нашего дома и его помощник показали против нас письменно, что мы втроем вредим в смысле доходности дома. <���…> Опять подкупленные люди — любимая тактика Леви. <���…>

<���…> Леви <���…> объявил адвокатам, что он является полным собственником всех акций по Маст[ер]-инстит[уту], ибо мы их добровольно отписали ему навсегда в его полную собственность. Так что теперь выходит, что мы вообще уже не имеем права голоса в течение нескольких лет — мы оставались тростис, но не были больше бондхолдерами [334] Бондхолдеры — обладатели (владельцы) акций. <���…> на сегодняшнем заседании, на которое мы даже не могли явиться <���…> решено ими, что мы перестаем быть тростис <.. > мы можем продолжать школу и другую деятельность, но не в доме, а перевести все учреждения в другое место. <���…>

«<���…> один из [наших адвокатов] (Давис) пошел в суд и добился <���…> отложения дела. <���…> Покаже заседание <���…> было признано недействительным. <���…> Это является первым открытым выступлением нашим против них, и оно именно сделано на почве защиты культурных прав и желания продолжать просветительскую работу. <���…> [Мы] не узурпировали их права, не порочили их имя и репутацию, а лишь все время защищали великое имя наших основателей и те высококультурные и гуманитарные принципы, которые они заложили в основание дел и учреждений, созданных ими. <���…>

<���…> нам пришлось вывезти буквально все ценное из бумаг (Ваши письма, статьи, файльсы [335] От англ. files — подшитые бумаги. — Прим. сост. , документы по всем учреждениям — я одна вывезла 5 чемоданов) из квартир и из офисов. Все это было нами сделано накануне 16 декабря по совету адвок[атов]. <���…>

<���…> они прикрывались Вашим именем и позволением! Как будто Вы когда-либо дали им право разрушать и душить своих же братьев и сестер и попутно дела, которыми мы заведовали! <���…> Надеюсь, что мы не впадем в эту страшную ошибку — упоминать всуе Ваше имя, говоря, что Вы этого хотели или же писали об этом! <���…> Вам не платят экспедиционных денег, начиная с июля, так что Вы принуждены тратить из Вашего жалования на Ваши теперешние расходы по составлению отчета и продолжению [не законченной еще официально] экспедиции. <���…> картины были Вами продаваемы до 1923 года, а позже все уже шло в Музей <���…>…Подали на Леви (от имени Мор[иса]), требуя выдачи книг и всех документов организации, Леви ответил, что у него и жены его нет этих книг. Так что теперь они его будут судить уголовным порядком, ибо это уже пахнет укрывательством. <���…>