Rin Stahich - Путь Королевы

– Малые Липенки…– Тихо сказала я.

– Да. – Вздохнул дедушка. – Легенда гласит, что первым оборотнем стал охотник, чья кровожадность и алчность сгубила многие стаи волков. Пока волков почти не осталось в лесах Этернии. Тогда, он направился в леса эльфов, где любое убийство животных запрещено, если это не защита или крайняя необходимость. И именно там, в Первородных Лесах Жизни он убил волчицу и волчат священного волка Маанармо. Волк выследил убийцу, напал, но не убил – лишь сильно ранил. Укус Маанармо стал печатью проклятия – охотник превратился в существо похожего на волка и человека одновременно, но сильнее и того и другого. Оборотень был силён, страшен и безумен. Он нападал без разбора на людей, раня их или жестоко убивая. Вскоре, людям всё же удалось выследить и убить безумного зверя. Но проклятие не исчезло – оно передалось людям, на которых успел напасть и ранить Охотник. И передавалось на тех, кого ранили уже и эти люди. Как эпидемия, проклятие стремительно распространялось между людьми. Укушенные зверели, теряли разум и превращались в волкообразных существ, которые без разбора убивали, уничтожая деревни, разрушая города. Пока все разумные существа не сплотились и не начали защищаться слажено. Это длилось год, но за год было разрушена половина только нашего королевства. Кровавый Год. В итоге, оборотней загнали в Лес Последнего Пути. Но не всех – некоторые научились управлять проклятием и контролировать трансформацию, они не теряли разум, обращаясь в зверя, что делало их неопасными и даже крайне полезными – в форме волка человек становился немыслимо выносливым, сильным и живучим. Такой воин – лучшее оружие на войне. Но люди очень злопамятны и боятся того, что им непонятно или сильнее их, поэтому обращенных боялись, их гнали, продавали в рабство и просто продолжали убивать. Поэтому, оборотней не так просто встретить где-нибудь в городах – они либо очень хорошо маскируются, но большая их часть живут в своих общинах, глубоко в лесах. Живут тихо и мирно. Но теперь, с этими нападениями, обращенные в большой опасности. Так же, как и люди. Не знаю, что задумал вожак племени Кровавой луны, но дети пропали бесследно. И, скорее всего, будут обращены. Возможно, они собирают силы для войны? Ооох… – Дедушка Ло, остановил ход своих мыслей, посмотрев на мои полные ужаса глаза. – Не бойся, дитя. – Улыбнулся дедушка. – Тебе ничего больше не грозит. Теперь всё под контролем стражей порядка и армии королевства. Уверен, они скоро поймают их и спасут детей. Не беспокойся и ложись отдыхать. Я буду внизу, если понадоблюсь.

На прощание дедушка потрепал меня по голове и ушёл, закрывая за собой дверь. Я легла, укутываясь в одеяло с головой. Ведь он прав, здесь, в деревне, мне ничего не угрожает. Никто меня не тронет. И спасти я никого не могла и не могу – я всего лишь ребёнок. Пусть спасением занимаются взрослые, сильные и с оружием. Что же ждёт детей? Успеет ли стража спасти их? А что, если уже слишком поздно? Правильно, что я сбежала тогда? Бросила умирать Мадам Бэн? Бросила детей? А что, если я могла всё…изменить?

***

Не знаю, сколько времени прошло со дня моего возвращения к дедушке Ло – время для меня слилось в один длинный и мучительный поток, в который меня засасывало всё сильнее. Сначала я перестала выходить из дома – мне всё время казалось, что за мной постоянно следят и хотят причинить вред. Каждая вылазка за пределы дома превращалась в страшную пытку – меня трясло от страха, сердце бешено прыгало в груди, воздуха не хватало. И я перестала выходить на улицу. А потом и из комнаты – ведь там, внизу, в лавочке дедушки, появлялись люди, которых я не знала, которые меня пугали, которые могли причинить мне вред.

Мне было хорошо и спокойно в комнате у камина под пледом. Здесь никто не мог причинить мне боль. Я чувствовала себя здесь в безопасности. Дедушка Ло уже не пытался меня вытащить из комнаты под любым предлогом и всё чаще грустно вздыхал глядя на меня. А я улыбалась ему и просила принести новые книги.

– Эль, милая, у меня кое-что есть для тебя. – В один из вечеров сказал дедушка, протягивая мне какой-то свёрток.

– Новая книга? – Я с любопытством оторвалась от книги и пододвинулась на край кровати – в последнее время я без крайней необходимости даже не вставала с неё.

– Не совсем. Открой.

Осторожно взяв свёрток, я положила его на колени. Это было что-то квадратное, завёрнутое в холщовую ткань и перетянутое бечёвкой. Я потянула за шнурок, развязывая. Под тканью оказалась небольшая серо-чёрная коробочка, на которой были изображены два существа, прислоненных лбами – серебряный пегас и красный дракон. Доставая коробочку из ткани, мне на колени упал ключик на цепочке. Маленький с завитушками, он сверкал в отблесках пламени, притягивая взгляд.

– Эту шкатулку отдала мне когда-то Бэн. – Тихо сказал дедушка. Я моментально перевела взгляд с ключа на дедушку, уже понимая, что это. – Эту шкатулку отдала вместе с тобой твоя мать.

– Моя мама сама отдала меня в приют? – Голос дрогнул.

– Она спрятала тебя здесь. – Поправил дедушка. – Я гостил в приюте, когда на пороге оказалась дрожащая женщина. Она увидела Бэн и упала на колени, моля спасти её дитя. Она держала тебя в своих руках, прижимая к груди и плача, а ты тихо и беззаботно спала. Мы так и не увидели её лица – оно было скрыто под капюшоном плаща. А отдав тебя в руки Бэн, она оставила эту шкатулку на столе и так же стремительно, как появилась, исчезла в ночи. Больше мы её никогда не видели. Этот ключ был на тебе. Бэн настояла, чтобы я никогда об этом не рассказывал тебе, пока не придёт время. Время пришло, Эль, тебе пора возвращаться на свой путь.

Я слушала дедушку, не отрывая взгляда от рисунка на шкатулке. Он был нарисован красками. Кончиками пальцев я провела по контуру пегаса, а затем дракона. Возможно, это рисовала мама? Думала ли она обо мне, когда выводила рисунок кистью? И что внутри шкатулки? Я точно знала, что то, что внутри опять безвозвратно изменит меня и мою жизнь. И это пугало и манило одновременно. Ключ больно впился в ладонь – я изо всех сил сжимала его в руке, словно ожидая от него поддержки, и не могла отвести взгляд от шкатулки.

Когда я открою шкатулку – я больше не смогу прятаться в этой комнате от всех, от всего мира и, в первую очередь, от себя. Я остро чувствовала это, и мне было страшно. Сердцебиение начинало учащаться, воздуха стало не хватать, меня охватывал очередной приступ паники. Страшно, страшно, страшно… сколько страха! Сколько можно бояться всего?! Я устала бояться! Каждой тени, каждого шороха, каждого движения! Когда я стала такой трусихой? Когда заросла в собственных выдуманных кошмарах? Разве такие слабые трусливые люди могут стать Властителями стран и королевств? Тем, кем хотела когда-то стать я?