Рейчел Поллак - Таро: 78 ступеней мудрости на пути к самопознанию

Долгие годы тарокки считали не более чем азартной игрой и крайне редко – инструментом для гаданий. В XVIII веке исследователь Антуан Кур де Жебелен возвел происхождение таро (так игра называлась по-французски) к «Книге Тота», созданной египетским богом магии, чтобы передать знания ученикам. Идея де Жебелена скорее похожа на выдумку и едва ли основана на фактах, но в XIX веке другой француз, Альфонс-Луи Констан, также известный как Элифас Леви, связал карты с каббалой. Таро стали изучать внимательнее, находя всё новые и новые значения, мудрость и даже – путем медитаций и глубокого исследования – просветление.

Сегодня мы считаем Таро чем-то вроде пути, дороги к личностному росту через самопознание и понимание жизни. Для некоторых происхождение карт Таро остается насущным вопросом, других волнует лишь значение, которое карты приобрели с течением лет.

Действительно, Бембо (или его возможные предшественники) создал архетипы – может, сознательно, а может, следуя какому-то инстинкту. Независимо от любых систематических и детальных объяснений, сами образы, которые различные художники изменяли и дополняли на протяжении многих лет, продолжают восхищать и очаровывать нас. Мы попадаем в их загадочный мир, который, в конце концов, невозможно объяснить – только почувствовать.

Большинство современных колод Таро мало отличаются от тех, что рисовали в XV веке. В них по-прежнему семьдесят восемь карт, поделенных на четыре масти (Жезлы, Кубки, Мечи и Пентакли, или Динарии), которые называются Младшие арканы, и двадцать два триумфа – Старшие арканы (слово «аркан» означает «тайное знание»). Некоторые изображения и правда претерпели значительные изменения, но каждая версия по-прежнему содержит тот же основной смысл. Например, существует несколько сильно различающихся версий карты «Император», но все они воплощают одну идею. Изменяясь, карты становились, как правило, более аллегорическими и мистическими.

В моей книге в качестве основного источника используется колода Таро Артура Эдварда Уэйта. По имени издателя ее называют Таро Райдера, эта колода появилась в Великобритании в 1910 году и стала очень популярной. Уэйта критиковали за то, что он изменил некоторые Старшие арканы, отступив от общепринятой версии. Например, традиционное изображение Солнца включало двух держащихся за руки детей в саду. Вместо них Уэйт изобразил одного ребенка, выезжающего на лошади из сада. По мнению критиков, Уэйт изменил значение карты в угоду собственным взглядам. Скорее всего, так и было, потому что Уэйт гораздо сильнее верил в свои идеи, чем в чужие. Но мало кто задумывался, что самая ранняя версия Солнца, нарисованная Бембо, совершенно непохожа на «традиционную». Она ближе к версии Уэйта: на карте изображен один-единственный парящий в воздухе волшебный ребенок с сияющей головой в руках.

Самым значительным изменением, сделанным Уэйтом и его художницей Памелой Колман Смит, стало то, что они добавили рисунки на все карты, включая пронумерованные Младшие арканы. Во всех колодах до этого (и во многих впоследствии) на нефигурных картах изображали простой геометрический узор. Например, на Десятке Мечей – узор из десяти мечей, очень похожий на то, как сейчас рисуют ее дальнего потомка, десятку пик. В райдеровской колоде не так. Памела Смит изобразила на Десятке Мечей человека, лежащего под черной тучей. Его спину и ноги пронзают десять мечей.

Мы не знаем, кто на самом деле придумал эти карты. Был ли это сам Уэйт, чьи идеи, без сомнения, стали основой для Старших арканов? Или он просто рассказал Памеле Смит, какие идеи и качества хочет видеть на картах, а она уже решила, что нарисовать? В своей книге «Иллюстрированный ключ к Таро» Уэйт мало говорит об иллюстрациях. В некоторых случаях, например на Шестерке Мечей, на рисунке явно изображено больше, чем описал Уэйт, а в других – например, на Двойке Мечей – рисунок чуть ли не противоречит толкованию.

Но неважно, были ли придуманы иллюстрации Уэйтом или Смит, эти карты в любом случае серьезно повлияли на последующих художников Таро. Почти все колоды с изображениями в значительной степени опираются на райдеровский вариант.

Уэйт называл свою колоду «исправленным Таро». Он настаивал, что на его иллюстрациях восстановлено истинное значение карт, и в своей книге без конца высмеивал версии предшественников. Сегодня многие могут предположить, что Уэйт состоял в тайных обществах, где видел «изначальные» тайные карты, но, скорее всего, он, говоря об исправлениях, просто имел в виду, что его иллюстрации передавали самые глубокие пласты значений. Например, он очень сильно изменил карту Влюбленные, потому что считал старую иллюстрацию бессодержательной, а собственную – символизирующей скрытую истину.

Я вовсе не хочу сказать, что колода Уэйта – всего лишь интеллектуальный конструкт, как если бы ученый вдруг взял и переставил слова в монологе Гамлета так, как кажется ему более осмысленным. Уэйт был мистиком и оккультистом, изучал магические и эзотерические практики. Его колода Таро основана на глубоко личном опыте самопознания. Он считал, что его карты правильные, а остальные ошибочные просто потому, что те не отражают его опыт.

Я выбрала райдеровскую колоду в качестве основного источника по двум причинам. Во-первых, я считаю большинство его новаторских решений очень ценными. Шут Уэйта – Смит, на мой взгляд, содержит больше смыслов, чем предыдущие версии. Во-вторых, революционные изменения в Младших арканах избавили нас от довлеющих формул в этих картах. Раньше, если гадатель прочитал и заучил все значения карты, добавить к ним было нечего: изображение не давало никаких зацепок. В райдеровской колоде иллюстрация воздействует на подсознание, и мы также можем использовать собственный опыт. Словом, Памела Смит дала нам куда больше пространства для толкования.

Выше я писала, что выбрала райдеровскую колоду в качестве основного источника. В большинстве книг о Таро для иллюстрации используется только одна колода. Возможно, такое ограничение происходит из желания показать «настоящие» Таро. Выбирая ту, а не иную колоду, мы как бы объявляем одну верной, а другую – ложной. Это важно для таких писателей, как Алистер Кроули или Пол Фостер Кейс, которые считают Таро символической системой объективного знания. Однако в моей книге карты рассматриваются скорее как архетип опыта. С такой точки зрения нет правильных или неправильных колод – есть только те, что являются продолжением архетипа. Таро – одновременно и совокупность всех своих версий, и нечто абсолютно отдельное от них. В тех случаях, когда иная версия дает более глубокое толкование, мы будем рассматривать обе. В некоторых случаях отличия незначительные, например в картах Суд или Луна, тогда как в других – кардинальные, например Шут или Влюбленные. Изучая несколько версий одного и того же опыта, мы можем углубить собственное понимание.