Дамина Райт - Крылья рух

«Можешь», – проворчала Эсфи, отодвинулась и стала думать.

Значит, Арна опять взялась за старое. Права была Мэриэн – рано или поздно всё это плохо закончится, и Арну придётся остановить, пусть даже силой. Эсфи вздохнула, приподняла и со стуком поставила стул на пол. У неё есть время собраться с духом, пока Мэриэн, Арна и весь отряд погостят в Гердении и приедут обратно.

«Сейчас мы Рекалью и Феррея трогать не будем, – Эсфи глянула на ларма – тот шумно ел, вычёрпывая суп ладошкой из тарелки. – Только незаметно присматривай за ними, хорошо?»

Анриэ кивнул, утирая мокрый подбородок:

«Постараюсь не подходить так близко, чтобы они… почувствовали».

«А затем всех вместе проучим», – угрюмо закончила Эсфи. Интересно, кто ещё был на их стороне? Релес? Нет, только не он! Арсильда? Она училась владеть магией воды, и Тарджинья, помнится, хвасталась, что она из любого дэйя сделает превосходного волшебника за пару месяцев… Хорошо бы Арсильда оказалась непричастной к заговору!

«А на службу когда пойдём?» – спросил Анриэ, поглаживая себя по животу, но Эсфи не успела ответить – в дверь постучали, и раздался голос Гербена, да такой встревоженный, что она мигом вскочила со стула.

– Ваше Величество! Тут к вам… охранный отряд Её Светлости… герцогини Сагрельской…

С Тарджиньей что-то случилось?! Стол поднялся в воздух и перевернулся бы, не возьми Эсфи себя в руки. Анриэ взвизгнул.

– Пусть заходят, – Эсфи села, оглянувшись на ларма. Недовольно пыхтя, он вытаскивал свою шляпу из-под опрокинувшегося кубка, а стол был залит жиденьким, смешанным с водой вином, которое капало на пол.

«Хорошо, что не на голову упал, – буркнул ларм. – Кубок-то тяжёлый».

«Прости», – виновато подумала Эсфи и перевела взгляд на распахнувшуюся дверь. Вошли трое и тут же упали на колени – это напомнило Эсфи, как Амарель сбежал из Башни Смерти, а Гэстед и двое гафарсийцев точно так же страшились, что их казнят.

«Рассказывайте», – велела Эсфи начальнику отряда – барону Дэрли. К счастью, эти трое не были ранены или побиты, и Эсфи ухватилась за мысль, что ничего опасного не случилось. Дэрли заговорил, волнуясь:

– Ваше В-Величество… светлая к-королева… м-мы не виноваты… она с-сама нас б-бросила…

Эсфи сдвинула брови, но к тому времени, как Дэрли закончил свой путаный рассказ, она постаралась придать своему лицу спокойное выражение.

– М-мы не знали, ч-что делать… и в-вернулись, – Дэрли беспокойно посмотрел на своих людей, и те поспешно закивали. Эсфи не прослыла жестокой, но «простые», как их называла Арна, стражники побаивались её гнева. Эсфи ведь была не только королевой и дэйя, но и девочкой, ещё недостаточно взрослой, чтобы Дэрли и его люди могли быть уверены – взрывом её ярости их не швырнёт об стены.

– Гербен, – позвала Эсфи. Дверь заскрипела, а стоявшие на коленях люди ждали, что она прикажет. – Уведи их. За то, что не исполнили мой приказ… вы, барон Дэрли, пойдёте в тюрьму.

– А эти двое? – кивнул на них Гербен. – И остальные?

– Дэрли ответит за своих людей, – Эсфи кликнула служанок, чтобы убрались в комнате, а сама, причесавшись и переодевшись с помощью весёлой и болтливой Рекальи, пошла на службу в храме.

Впервые во время службы Эсфи думала не о богах, и голос Верховного жреца не вызывал у неё никаких чувств. Анриэ, сидевший у Эсфи на плече, был мрачнее северных туч.

«Вляпается она в беду… Я же видел, какая она… неосторожная. Эх, что теперь делать… Вот взяла бы Тарджинья с собой пирамидку, мы бы хоть знали, что та беду отведёт! Кариман говорил, от него всегда отводила!»

Пирамидка. Она стояла у Эсфи в спальне – на ощупь тёплая, даже если в комнате не топили. Эсфи призадумалась и вовсе перестала слушать Верховного жреца.

«Послушай, Анриэ. Пирамидка же волшебная?»

«Разумеется, – фыркнул ларм. – Я её осмотрел, ощупал как-то раз…»

«И она принадлежит Тарджинье, – перебила его Эсфи, захваченная новой мыслью. – Наверняка может помочь!»

Анриэ просиял и, когда Эсфи спросила его о своей догадке, уверенно подтвердил её.

Служба близилась к концу, когда Эсфи разглядела в толпе прихожан высокую худощавую фигуру лорда Бэрна. Как всегда, он был одет в жемчужно-серый кафтан и такие же узкие штаны, а серебристый плащ волочился за ним по земле.

Лорд Бэрн. Один из дэйя. Он был сравнительно молод – не старше тридцати лет, – светловолос, болезненно бледен и страдал какой-то неведомой болезнью. На королевском совете Бэрн чаще молчал или поддерживал других лордов, но сейчас Эсфи был нужен именно он.

– Ваше Величество, – с лёгким удивлением проговорил Бэрн, когда Эсфи подозвала его к себе, и склонил голову, приветствуя ларма. – Я могу быть вам полезен?

– У меня есть для вас поручение, Бэрн, – они вместе вышли из храма. – Поручение, с которым справитесь только вы…

Сидя за столом в королевской спальне, Бэрн водил руками по пирамидке, прикрыв глаза, раскачиваясь и что-то говоря себе под нос. Эсфи следила за каждым его движением, словно Бэрн мог взмахнуть плащом и прямо из пирамидки вынуть живую и невредимую Тарджинью. Чтобы зрение не затуманилось, Эсфи приходилось, как обычно, парить в воздухе. Тем временем Анриэ совсем притих, его выдавало лишь едва слышное сопение.

– Мне нужно время, – открыв глаза, сказал Бэрн, и Эсфи вздрогнула. – И… я сделаю фигурку, похожую на герцогиню Сагрельскую. Тогда мы узнаем, что с ней, – Бэрн улыбнулся, и на его худых щеках появились глубокие складки. Эсфи улыбнулась в ответ, обнадёженная.

– Сколько времени у вас уйдёт на эту фигурку?

– Совсем немного. Есть у вас, – прищурился он, – её волос?

– Да сколько угодно, – оживилась Эсфи, – когда Релес обрезал Тарджинье волосы, мы их собрали в мешочек и спрятали.

– Замечательно. Воск, волосок и волшебство – три «в». Думаю, скоро мы узнаем всё, что нам нужно, – Бэрн отвёл руки от пирамидки.

И Эсфи радостно кивнула.

Ни одно пиршество у джиннов не обходилось без рыбы. Красная с розовыми плавниками, синяя с фиолетовыми, золотистая с оранжевыми пятнами и, наконец, отливающая всеми цветами радуги – рыбу готовили разными хитрыми способами, и сколько Тарджинья себя помнила, неизменно ставили на стол. Вот и сейчас на блюде перед ней раскинулась поджаренная и обложенная травами рыбина. Тарджинья жадно отщипнула от неё и сунула кусок в рот. Люди в своих книгах любят писать о том, как у героев от горя и страданий пропадал аппетит, но, похоже, Тарджинья не умела страдать по-человечески, или рыба оказалась слишком вкусной. Тарджинья облизывала пальцы и думала о двузубых вилках, которые зачем-то изобрели в большом мире. Хорошо, что джинны всегда едят руками, так удобнее!

На пиршество в доме Фарнии из рода Фалеала собралась вся родня и семья очередного жениха. Недалеко от Тарджиньи сидел Кариман. Она заметила, что он переоделся в красную одежду, и на щеках у него появился румянец. Борода и усы Каримана блестели так, как будто их смазали маслом или жиром. Тарджинья скривилась и вернулась к рыбе, не обращая внимания на виноватый взгляд дяди и его попытки заговорить с ней. Когда-нибудь, возможно, она его простит, но не сегодня. И не завтра. И не в ближайшие сто лет.