Николай Буров - Незримое влияние

Саня Воробьев, друг, – в общежитии в одной комнате когда-то жили – принес и поставил перед ним большую кружку пива: "Давай с нами, Толян, по пивку, – а на ухо шепнул, – безалкогольное". Наверное, все уже знали о его проблемах с алкоголем, но виду не показывали – друзья.

Начался матч. Возбужденные, все орали, топали ногами и он вместе со всеми, хлопал в ладоши, обнимался, радовался и забыл, что алкоголь не пьет. Саня, хоть и пьяный уже был, но за ним следил. Все время кружки с безалкогольным пивом перед ним ставил, переживал.

Вспоминая это, сердце в груди сжалось, и слезы на глазах появились: "Нет, реветь, конечно, не буду. Но как я так глупо эти годы прожил, сам не знаю".

В памяти отрывками всплыли отголоски из прошлого: Сетунь, мужики во дворе, с которыми пил. Светка пьяная, на диване, в сапогах уснула… В Братеево, с похмелья, думает: "У кого денег одолжить?". Лежит под одеялом, потеет, весь мокрый, в туалет хочется, а встать не может. Терпит. Думает: "Еще немножко поваляюсь и легче будет". Но легче не становится. Прокручивает мысленно всю вчерашнюю пьянку, боится чего-то. Страшно с кровати вставать. Почему? Все же нормально было, а он боится. Кого? Встал через силу, голова кружится, сердце колотиться. Принял душ, привел себя в порядок, вышел на улицу прогуляться, идет и почему то боится, может людей, а может улицу, сам не поймет. От этих воспоминаний скулы сжались, крылья носа и верхняя губа брезгливо приподнялись, как будто кто-то рядом испортил воздух.

Анатолий не пытался избавиться от прошлого, оно ушло, как плохой сон. Вроде бы как не с ним все это было.

Дальше шел и уже ни о чем не думал. Откуда-то из подсознания мысль: "Завтра в церковь сходи, легче станет". – «Схожу», – сам себе, вслух ответил Толик и обернулся, убедиться, что его никто не услышал – ведь по Тверской народ и днем и ночью гуляет. Все здания, дорога, машины стали почему-то светлее, ярче, более четко видимые.

"Может, электричество каким-то образом усилили. Почему так светло стало?", – уже мысленно спросил сам себя Анатолий. На душе стало тоже светло, и от этого чувства по рукам пробежала мелкая, расслабляющая дрожь, напоминающая щекотку.

На следующей день, после работы, он попрощался со всеми и вышел вместе с Серегой – бухгалтером из офиса.

– Ты сейчас куда, домой? – спросил у Сереги пока к метро шли.

– Да в церковь сходить хочу. Вчера только приехал, и некогда было. Решил сегодня после работы, на Таганке, рядом с метро, в храм зайти.

– Я с тобой, если не против? – вспоминая вчерашний вечер, спросил Анатолий.

Доехали за пятнадцать минут, народу в метро много – час пик. Вышли из метро, обошли вестибюль, и вот высокий храм стоит. Серега, глядя на него, перекрестился и свернул налево, в проулок – там еще один храм, маленький.

– Я в этот храм иногда после работы заезжаю, мне тут нравится, – сказал Сергей.

На табличке, перед входом в храм, Толик прочитал год постройки и удивился – какой старый!

Серега три раза перекрестился, Толик тоже перекрестился. В Бога он верил, к церкви относился с уважением, но воспринимал храмы как историческое достояние русского искусства. Ходил редко, с матерью, чтоб ей приятно было. Она помолится, свечи поставит, а он в сторонке стоял, даже свечи не брал, иконы разглядывал. В Покрове храм красивый, высокий, старинный, икон много старых, он к ним как к произведениям искусства относился.

Дождется, когда мать помолится, сунет деньги в ящик, на нужды храма, посмотрит по сторонам, убедится, что никто не видит, быстро перекрестится и выйдет. Креститься он как-то не привык, и от Сереги такой набожности не ожидал: бухгалтер все-таки и два высших образования, не деревня не образованная.

Зашли в храм – еще одна дверь. Серега снова три раза перекрестился, Толик один раз. Вошли во вторую дверь: справа прилавок, за ним девушка в платочке. Посередине прилавка свечи в коробке лежат, а с обеих сторон в прилавке щели, отделанные железом. Сергей поздоровался с девушкой, взял несколько свечей и сунул купюру в щель. Толя тоже взял пять свечек и, не зная, сколько класть денег, цена на свечи не указана, вытащил из бумажника самую крупную купюру и опустил в отверстие.

В храме шла служба, что-то тихо говорил священник, а потом пел женский хор. Но Сергей повернулся, перекрестился и пошел не вовнутрь, а левее от входа, к деревянному кресту, размером выше человеческого роста. Встал на колени, и поцеловал крест. Поднялся, перекрестился и поклонился кресту. Толик не знал что делать – он не ожидал от Сереги таких действий, поэтому начал оглядываться на людей вокруг, но никто не обращал на них внимание. Преодолевая непонятно за что чувство стыда, перекрестившись с видом, как будто в холодную прорубь собрался нырять, набрал в легкие воздуха и тоже встал на колени, поцеловал крест, поднялся и поклонился.

Серега стоял в арке у входа и молился на настенное изображение Сергия Радонежского. Они вместе подошли к иконе Богородицы, и Толик стал рассматривать внутренне убранство храма. Сергей крестился, ставил свечи у икон, молился, и его не замечал. Потом подошел к нему и с улыбкой, как-то ласково, что ли, как ребенку, шепотом, говорит: "Конечно, служба идет, ну ты все равно потихоньку, пройди и свечки к иконам поставь или их домой заберешь?". – "Да я не знаю куда ставить". – "У любой иконы, где подставка стоит".

Толик понимал, что на него никто не смотрит, да и знакомых тут быть не могло, почему стеснялся, сам не знал. Поставил свечи и попросил Богородицу, чтоб мать не болела и чтобы, не кодируясь больше, стать нормальным непьющим человеком.

Служба закончилась, он попросил Серегу найти икону с Николой Чудотворцем, почему-то мысли такие пришли. Она была справа от алтаря. Он обратился к Угоднику с просьбой помочь жизнь наладить, чтоб к старому никогда больше не возвращаться. Во время молитвы, состоявшей из двух с трудом составленных предложений, сердце усиленно застучало, разволновался. Уже не стесняясь, перед уходом, тоже как Серега, три раза крестился, сунул купюру в щель на прилавке, подумав: "На нужды храма, – и шепотом добавил, – Во славу Божью".

Пока шли до метро, Толику казалось, что рядом с ним, в храме, был какой-то другой человек, а не Серега – бухгалтер, с которым вместе в Таиланд ездили, – и он решил поговорить на эту тему.

– Я не знал, что ты такой набожный.

– Мы с тобой о прошлом ни о моем, ни о твоем никогда не разговаривали, – ответил Сергей.

И кратко рассказал, что когда-то, еще в Смоленске, он был майором юстиции, работал в налоговой. Разошелся с женой, она к другому ушла, а он места себе не находил и пить начал. Потом с работы уволился, плюнул на все и уехал на два месяца в Свято-Донской Старочеркасский мужской монастырь, просто пожить попросился. Оттуда уже вернулся другим человеком, и поехал в Москву, работу искать. Все это было десять лет назад. Но обязательно в храм ходит раз в месяц, бывает и раз в неделю. Сейчас выплачивает ипотеку за свою квартиру в Новогиреево, три года осталось. Когда он приехал в Москву, ему было столько же лет, как Анатолию сейчас. Недавно он выучился и получил водительское удостоверение, машину купил, девчонок по Москве катать.