Маргарита Зирен - Дорога в Зазеркалье

Мой хозяин, снизойди, говорить приди со мной.

дух

– Ты столкнуть двух сил пути

Можешь просьбою тупой. Ну что ты, старая,

Всё ропщешь? Моей погибели ты хочешь? От небольшого

Знать ума меня изгнала ты сама. Но, напоследок, день грядущий тебе

Открою я за верность. Не где-то случай стерегущий. Но устремлёно

Пройдя местность, он у дверей твоих стоит. А значит, нам

Пора проститься! Прощай навеки, моя жрица,

Коль от него бедой разит.

И, как потухли в хате свечи, себя сироткой вдруг назвала.

И затряслись от горя плечи, когда б старуха зарыдала.

XIII

Уж день в тревоге ожидает

Она спасительную новость. Но тень собаку

Покрывает, и восхвалила она скорость. И, вскоре птица

Сев на ветке, тараторя, говорила о страшных бедствиях в разведке.

И Дина грустно ей сказала: «К сожаленью, в узах сила,

А иначе б помогала. Но скажи, король где наш?

Где добра великий страж?»

сорока

– Адресат уведомлён, найден в жаркой стороне.

Дина

– Но что велел Ларика мне?

сорока

– Ничего…Исчез ведь он.

И Дина взвизгнула в восторге: «Он давно, видать, уж здесь!

Ну теперь к старухе месть постучится на пороге. Благодарю

Тебя, сорока! Для мира делаешь ты много!»

сорока

– Ну что ты, Дина? Мы ж одно

Дельце делаем с тобою. Значит нам судьбой

Дано – на врага пойти войною. Ты положись уж на меня!

На чеку я постою. Стоит лишь тебе позвать среди

Ночки или дня, и пернатая вся рать

Злу откроется в бою.

Но Дина молча посмотрела.

Не сказала, коль жалела, что нельзя клевать,

Колоть дух в невидимую плоть. Но всё равно приятно было,

Что стремленье в птицах жило, уберечь ценой

Большою мир, разящий красотою.

XIV

Но вернуться нам пора

К главному герою. Туда, где пёс, как и

С утра, больною бредил головою. То дикий вой его

Звучал, то пробуждался в нём болтун, то мотыля словить пытался.

И даже мага не признал, когда б явился опекун. Ему он деревом назвался,

И вскинув руки встал он криво, чем вызвал тихое веселье. И молвил маг: «Вот это зелье жаждет пить моя олива. На возьми бокал ветвями

И выпей мелкими глотками.» И схватив с лекарством

Тару, Ник глоточков сделал пару.

король

– Выпей всё! На дне бокала шмат мясной тебя ждёт сала.

Но выпив зелье, буйный пёс

Заорал: «Где мой кусок? Это ты мой шмат

Унёс?» Но сказать лишь то и смог, озираясь там вокруг.

И чары снял с него Ларика, когда в дверь раздался стук. Тут же сросся

Рот у Ника, и исчез в коморке свет. И ответил ей король гласом

Узника: «Привет! Я весёлая фасоль, здесь

На солнышке вишу.»

«Нет», – промолвила колдунья:

«Я немного погожу, далеко ж до полнолунья.

Пусть висит стрючок болтливый, ненавистный, опостылый!»

И ушла, бренча ключами. А Ник, испуганный речами, на Ларику

Вновь воззрился. И спросил в недоуменье, когда б рот

Его открылся: « Ты, я вижу, не здоров?»

король

– Ты, Ник, баловень везенья,

Плод ведь Хании суров. И сейчас ты был

Им ранен. То всего лишь тень безумья. Но, мой друг,

Он так коварен! Вновь проснулся б в полнолунье. Если б Дина

«В гонг не била», ты б ушёл из жизни вдруг.

Ник

–Что ж, поздравь, что хоть без мук зло убить меня

Решило. Но что бабе сделал я? За что Ника убивать?

король

– И в том, дружок, вина

Моя, ведь хочет даром обладать, какой

Я ж тебе и дал. Но предел настал терпенья! Накажу без

Сожаленья! Каплей ты последней стал. Хочет

Перстень? Пусть берёт!

Ник

– Нет! А как же мой Василий? С ним он счастье обретёт.

Но орудием насилий для колдуньи станет он.

король

– Ты отдашь старухе перстень!

Пусть оденет его, «плесень»! Моё слово – есть закон!

Да успей сказать заклятье, ведьме перстень подавая: «Не навеки снято Платье, но отныне шерсть седая в лесу скроет наготу.»

Ты запомнил байку ту?

Ник

– Да, запомнил. Чего проще? Что без платья будет бегать

Шерсть седая, греясь в роще.

король

– А как я могу шутить!

Дав клыки мои отведать. Коль с повадками

Термита в нерве ты решил пожить. Всё спешишь вперёд

Событий! Умным будь, хотя б для вида,

В ожидании открытий.

Ник

– Как жаль мне перстень отдавать, преступнице, тем паче.

А нельзя ли наказать как-нибудь её иначе?

король

– Можно, Ник, но вот она

В чашах рыская лесных, вещь понять

Одну должна. Для чего? За зло расплата тварь

Оставила в живых? Мстить не стал бы ведьме я. Но коль

Смерти она рада для людей и для зверья? То пусть и ходит она

В шкуре. Пусть глад обтянет ей скелет, в облаве будет пусть

И в буре, попав зубастенький браслет. Там ощутит она

Мытарство, раз в стаю серое зверьё не примет

Подлое коварство. Там дикий

Ужас ждёт её!

Ник

– О, мой король! Как ты жесток!

король

– Добрый я и для гадюк. Вот поэтому на срок шлю я оборотню

Мук. Но если нрав изменит свой? Силу магия теряет. Ну а коль

Вину признает? Вернётся облик к ней родной.

XV

Ведьма с койки подскочила,

Думы ж спать ей не давали. И к чулану поспешила,

Где заговорщики уж ждали. Но не скрыться ей от глаз, неотступно

Крался Серый. Свидетель горестной беседы для бабы в тот прощальный час.

А зная нрав в ней озверелый, предвидел он большие беды, исток

Каким был перстенёк. Чему решил он, помешать. Не мог

Же котик того знать, кого скрывает закуток.

А Ник, круша всё в кладовой,

Издавал то рык, то стон. Так спектакль озорной

Для старухи начал он. И сквозь грохот прокричал: «Перепачкан

Я весь солью! Кто вселил меня в неволю!?»

И в двери громко постучал.

В ответ заверила колдунья: «Не шуми!

Иду уж я. Что не помнишь, как меня ты избил?» -

Спросила лгунья: «И пришлось в чулан закрыть, потому как

Ты опасен. Что ж, придётся подлечить, раз ты в бешенстве ужасен.

Но заплатишь не деньгой за лекарство не простое, но иной приму я мздой. Подари- ка ты старушке украшенье золотое. Коль согласен? Дверь

Открою. Если ж нет? То знай, порою здесь случается беда.

Сколько ж глупого народу скрыл чулан. И навсегда

Дать забыла им свободу. Не взыщи. Что старость

Хаять? Раз такая у ней память.»

Исчез светило из их штаба,

И в темноте пошло движенье. Царапнула чья- то

Лапа, кто-то требовал прощенья. И, как задумано, и было пёс завыл

Опять уныло: «Да разве злато стоит воли? Да забери его ты что-ли!

Только выпусти из мрака. Тараканов расплодила! Началась

Уже атака, по спине ползёт верзила!»

«Что визжишь там, как девчонка!? Загрызи меня печёнка!» – причитая,

Бабка дверь в миг открыла нараспашку: «Перстень мне отдай теперь!»

Но, сбивая с ног букашку, для начала вышел узник.

Ник

– Фаворит в моём наследстве. С ним играл, нося подгузник,

В безмятежном ещё детстве. Ведь он уже принадлежал этой