Сергей Родин - Жизнь в неосознанности, или Законы жизни человека-машины

Итак, окружность и квадрат это две основные геометрические формы, имеющие огромную важность для всего существующего. Окружность является геометрическим выражением замкнутости на себя и единственности сознания. Это самоосознание, существующее на уровне высших, бесформенных измерений Вселенной. Квадрат – это выражение разделения самоосознания на части, когда сознание в результате постепенного самопроявления проявляет себя до такой степени, что начинает существовать в отдельной форме. Углы квадрата олицетворяют сознание, сфокусированное в некую форму, благодаря тому, что оно было воспринято самим собой. Это сознание, отделенное само от себя, воспринимающее себя «извне» себя.

Самовосприятие Абсолютного, взаимоотношения между тремя силами, существующими в нем, теснейшим образом связаны с двумя фундаментальными законами Вселенной – законом трех и законом семи. Понимание этих законов было дано Георгием Ивановичем Гурджиевым (1866–1949), известным мистиком и духовным учителем, в его уникальном учении о саморазвитии человека.

Однако прежде чем мы коснемся этих законов, необходимо рассказать о еще нескольких идеях, касающихся окружности.

Всем хорошо известно, что с окружностью связано трансцендентное число Пи. Что есть число Пи? Это отношение длины окружности к ее диаметру. Мы знаем, что окружность олицетворяет замкнутое само на себя восприятие, т. е. самовосприятие. У этого самовосприятия нет источника, и оно творит само себя.

Целая часть числа Пи это три силы, существующие в Абсолютном, слитые в одно целое. Дробная часть числа Пи – это восприятие, творение, действие этих сил. Так как Абсолютное обладает свободой воли, то действие этих трех сил невозможно предсказать – отсюда исходит невозможность понять, вычислить алгоритм образования дробного ряда числа Пи. Свободная воля Абсолютного – это тот первоначальный Хаос, из которого возникло Все. Все – это Порядок. Порядок – это закон, структура, форма, проявление предопределенности, бессознательности, механистичности. Хаос есть противоположность Порядку: отсутствие каких-либо законов, ничего заранее определенного, бесформенность, свобода, сознание.

Хаос является основой самоосознания. Самоосознание приходит из Хаоса, и оно превращает его в Порядок. Порядок формируется из Хаоса.

Хаос – это непознанное, не воспринятое. Невоспринятое содержит в себе изначальное восприятие, не имеющее источника. Это изначальное восприятие, содержащееся в Хаосе, и есть сила, которая творит Порядок, формирует и творит гармонию.

Воспринимая сам себя, Хаос стремится к своему выражению, непознанное стремится познать себя. Однако способно ли оно сделать это? И здесь мы приходим к другой идее.

Можно ли воспринять восприятие? Можно ли разделить разделение?

Этот вопрос можно задать и по-другому. Можно ли нарисовать рисование? Сколько ни рисуй рисование, ты не сможешь выразить его непосредственной сущности. Предположим, человек может нарисовать на картине самого себя, рисующего самого себя, но к чему это приведет? Художник выразит только форму, которую приняло рисование, но не его сущность. Мы можем изобразить сам процесс изображения чего-либо, но истинная суть этого процесса не будет нарисована. Мы нарисуем только форму. Суть, которая скрывается за формой, останется невыраженной.

И хотя нарисовать сущность рисования невозможно, это имеет значение. Стремясь нарисовать рисование, мы придаем сокровенной сущности рисования некую форму. Мы «овеществляем», «материализуем» его. Художник может нарисовать человека, который стоит за мольбертом и рисует масляными красками, или он может нарисовать девушку-студентку, которая сидит на траве под деревом и рисует карандашом в блокноте, или он может нарисовать детей, рисующих на асфальте мелом. Вариантов-форм, которые может принять процесс рисования, огромное, просто невообразимое количество. Этих вариантов так много, что их число невозможно представить. Однако, что если таких вариантов не бесконечное количество? Что, если, однажды начав рисовать рисование, художник в какой-то момент нарисует все возможные формы, которые может принять этот процесс? Если это так, то это говорит о чем-то поистине удивительном.

Достигнув момента, когда все возможные формы, которые может принять рисование, уже изображены и больше нет ни одной возможности выразить этот процесс посредством его же, мы тем самым подходим к границам возможностей рисования принимать формы.

Границы возможности принимать формы – это также и границы возможности рисовать (создавать) формы. Подходя к моменту, когда все возможные формы, которые оно может принять, исчерпаны, рисование осознает, что его возможности быть ограниченным формой ограничены. Почему? В этот момент открывается некая сущность рисования, сущность доселе скрытая.

Все вышенаписанное может быть ответом на вопрос, почему существует проявленный мир с его мириадами форм – и каким образом он связан с миром без форм. Мир бесконечных форм, постоянно возникающих и исчезающих, – это попытка постичь сущность бесформенного, стоящего за этими формами.

Конкретный процесс, процесс создания изображения, послужил нам иллюстрацией абстрактного процесса создания формы. Можно использовать еще одну аналогию – речь, говорение, которое также является процессом выражения.

Так, «нарисовать рисование» – это то же самое, что «сказать говорение», «сказать речь». Можно ли выразить в словах, сказать сам процесс произнесения слов? Очевидно, существует такое слово – это слово «говорю». Оно выражает сам процесс выражения. Произнесенное слово «говорю» является процессом, который выражает, создает сам себя. Сказав это слово, человек обозначил (проявил, облек в форму, высказал) сам процесс обозначения (проявления, облечения в форму, высказывания). Обозначения чего? Самого обозначения и высказывания. Высказывания чего? Самого обозначения и высказывания. Если вдуматься в то, что произошло, можно понять, что слово «говорю» – это замкнутая на себя окружность. Это выражение выражения. Слово «говорю» означает, что нет ничего, о чем говорят, – т. е. объекта процесса. Нет того, кто говорит.

Сказав «говорю», ты ничего не сказал. Ты обозначил процесс обозначения, обозначающий сам себя. Но на самом деле ты ничего не обозначил. Ничего не обозначив, ты тем самым очень странным образом обозначил «ничто». Сказав «говорю», ты обозначил отсутствие чего-либо, пустоту. Это отсутствие чего-либо возникло странным образом благодаря существованию ничего не обозначающего обозначения.

Обозначив пустоту, ты тем самым определил ее границы, определил то, что она есть. Ты создал границы, и пустота явилась тем, что лежит за пределами этих границ. Она не обозначена и не ограничена – но само это «не обозначена» и «не ограничена» уже является обозначением и ограничением – через отрицание.