Марина Киреника - Эйгологический роман

Орли Нейман

13.10.2016

Я теперь чаще людей разглядываю на предмет эйгов ))) Интересно, сколько драконов всевозможных среди неординарных людей. Как говорится, если сомневаешься, посмотри в их глаза. А дракономаги вообще… мурашки по коже…

Виктория Арефьева

02.10.2016

Всё интересней и интересней!.. Кажется, что присутствуешь в каждом моменте вместе с героями)) А сами герои – иллюстрация (хочется написать живая!) эйгов!

Глава Первая. Кто это был?

Длинный, пронзительный, прерывистый звук мог свести с ума кого угодно, только не её. Пунктирное жужжание по выматыванию нервов было сравнимо с назойливой мухой, но на дворе зима, и никакой мухи в помине не было. Последняя из их стаи окоченело дремала меж оконных стёкол, задрав кверху лапки. А может, она сдохла. Какая разница. Ззззз-ззззз принадлежало дверному звонку, а не ей, бедняге.

Кира не любила нежданных гостей. Не то, чтобы ей не нравились неожиданности, она в них жила, как микробы в чашке Петри, но в отличие от микробов, она сама решала, когда и кому позволительно открыть крышку, чтобы на неё полюбоваться или начать ставить над ней опыты. В том смысле, что она по собственному усмотрению открывала или не открывала входную дверь, равно как и игнорировала время от времени телефонные звонки.

Сейчас желания идти к двери не было, а со своими желаниями надо считаться. Мало ли кому она понадобилась? Это не её дело. У неё принцип – сначала договорённость, потом визит. А иначе можно превратиться в троллейбус кольцевого маршрута. Как там пелось? «Дорога без конца, дорога без начала и конца».

Никуся подняла голову. Посмотрела мутными со сна глазами и широко зевнула, показав сломанный левый клык. «Ну, что? Не будешь откррррррррывать? И прррррравильно! Пррррррррипрутся и трррррррррезвонят». Сладко во всю пушистую длину потянулась, медленно свернулась калачиком, уложив хвост, закрыла глаза и для большего комфорта прикрыла нос лапой.

Трезвон между тем продолжался.

«Пойду-ка я чаю поставлю, кажется остался кусок вчерашней запеканки». Кира и вправду не всегда помнила, что у неё в холодильнике, поскольку это было совершенно не важно. Иногда с удивлением обнаруживала за какими-то пластиковыми контейнерами или пакетами завалявшийся творог, или кусок не понравившегося ей сыру, или половинку шоколадки, уж не говоря, о скисшей зелени. Зелень она покупала с маниакальной настойчивостью истовой вегетарианки и не ела никогда. Ждала пока скиснет, ругала себя и выбрасывала, чтобы снова купить пакет с петрушкой, укропом и базиликом до следующей отправки в мусор. Единственно мята избегала печальной участи, её она заваривала и делала потом ледяные кубики для умывания.

Запеканка действительно осталась. Положить её на тёплую тарелку, пусть слегка согреется. Кипятком ополоснуть чайник. А теперь медленно вздохнуть и начать колдовать над чаем. «Что будем пить, уважаемая Кира Францевна?» Ага! Щепотка розовых бутонов, хорошо…, чуть поменьше щепотка цветков лаванды, совсем немного шалфея. Добавить, пожалуй, семян укропа для пользы и аромата? Конечно. Мяты? Нет, мяты не надо. Этого достаточно. Заливаем. Теперь выбор чашки. «А, впрочем, не буду сегодня выбирать. Возьму традиционную, мою, с драконом».

Чашка была самая настоящая китайская, правильного императорского фарфора. Дракон был нарисован снаружи и внутри чашки. Золото переплеталось с огненными красками желто-оранжево-красного и оттенялось чёрным в чешуе и контурах крылатого красавца. В зимнюю промозглую пору эта волшебная чайная пара, где блюдце было расписано точно таким же рисунком, что и чашка, магическим образом согревала при одном взгляде на неё.

Салфетка на подносе, чашка, чайник, запеканка.

Она не ленилась сервировать для себя. Не потому, что так надо, а просто приятно и красиво. Зажгла свечку на столе…

«Боже ты мой, как можно! Идиотизм и навязчивость некоторых не уступают по силе даже моей выдержке. Уж я приглашу сейчас тебя на чай!» Стремительные шаги к двери, по дороге чуть не сшибла в сердцах этажерку с коллекцией минералов, поворот ключа в замке и… в распахнутом проёме никого. Пусто. А ведь звон еще продолжает отдаваться эхом в ушах. Кто это мог быть? Или может точнее надо спросить – Как это могло быть? А может и вовсе – Что это было?

«Не удивительно. Мне хотелось, чтобы оно закончилось? Оно и закончилось! Ура! Можно переходить «к водным процедурам», а именно, к любимому чаю. И теперь уж, несомненно, с удовольствием».

Аромат из чашки нежно и тонко поплыл по комнате, запеканка растворилась во рту. «Нет, ну в самом деле, что за ерунда? Может закоротило контакты?» Кира по опыту знала, что простые объяснения только тогда хороши, когда после них возникает чувство глубокого удовлетворения – всё объяснено верно. «Да, закоротило, ну и что такого?» Но, если вместо вкуса прекрасной творожной запеканки во рту появился неприятный металлический привкус, всё, пиши пропало, и чай становится не в чай.

Кира не была бы тарологом, если бы не понимала очевидных вещей: во первых, с нами происходит только то, что должно происходить именно с нами; во вторых, все события имеют свой смысл, а если мы его не видим или не находим – это не очень здорово; в третьих, найдя верное объяснение, быстро начинаешь понимать как поступать дальше, а это, как правило, радует.

К тому же Кира давно знала за собой свойства дракона-алхимика, что по эйгологическим меркам давало ей право на многое: дозировать общение, относиться ко всему с прищуром, жить собственной моралью и ограждать себя от назойливых соискателей, желающих под благовидным или не очень предлогом своровать её время.

«Так и посту¬пай, мой Луци¬лий! Отво¬юй себя для себя само¬го, бере¬ги и копи вре¬мя, кото¬рое преж¬де у тебя отни¬ма¬ли или кра¬ли, кото¬рое зря про¬хо¬ди¬ло. Сам убедись в том, что я пишу прав¬ду: часть вре¬ме¬ни у нас отби¬ра¬ют силой, часть похи¬ща¬ют, часть уте¬ка¬ет впу¬стую. Но позор¬нее всех поте¬ря по нашей соб¬ст¬вен-ной небреж¬но¬сти. Вглядись-ка при¬сталь¬ней: ведь наи¬боль¬шую часть жиз¬ни тра-тим мы на дур¬ные дела, нема¬лую – на без¬де¬лье, и всю жизнь – не на те дела, что нуж¬но…» Луция Аннея Сенеку она любила беззаветно, первое из его «Нравственных писем» знала наизусть с ранней юности и цитировала при каждом удобном случае. Первое письмо сформировало её жизнь, так она считала, избрав первую строку своим Кредо. Давным-давно она додумалась, что Луцилий – адресат писем, на самом деле вымышленная фигура, философ писал письма себе самому. Луций – Луцилий. Письма с нравоучениями, наставлениями себе! Как это по драконьи! «Не могу же я, в самом деле, позволить кому-то наставлять меня, даже смешно. Советовать или обсуждать, приводить примеры или лучше ставить передо мной проблемы – еще куда ни шло. О! Только попробуйте начать наставлять меня и я сделаю всё наоборот, или вообще ничего не стану делать. Нет, не из вредности, ни в коем случае. Просто, таково моё свойство. Я – эйг. Я – эйг дракон». Чуть позже она открыла для себя «Духовные упражнения Игнатия Лойолы» и это стало началом её входа в медиевистику – изучение Средневековья…