Сергей Салтыков - Проект «Земной разум». Часть 2

Как их нашли и подобрали свои, узнал уже в госпитале. По возвращении в собственную часть, получая свою первую боевую награду, узнал некоторые новые детали той операции. Нашедшей их с командиром дублирующей разведывательно-диверсионной группе провести детальный осмотр места основного боя помешали новые агрессивные атаки боевиков. Удалось сделать лишь несколько фотоснимков, собрать самые важные вещдоки, эвакуировать тела своих погибших товарищей и тяжелораненого, но живого боевика-исламиста. В результате жестких многочасовых допросов, от него и была получена первая информация об особой важности и опасности ликвидированной группы. Оказалось, что она на две трети была укомплектована иностранными инструкторами из Пакистана и Саудовской Аравии, специалистами по организации диверсионно-разведывательной и агентурно-подрывной деятельности. Среди прочих задач – переправка на Северный Кавказ крупных партий американской валюты, наркотиков и экстремистской литературы. К делу сразу же подключилось руководство ГРУ МО. Через несколько недель поступила агентурная информация о том, что родственники погибшего командира той группы, объявили награду в сто тысяч долларов США за информацию о личности его убийцы. Их очень оскорбило, что он был убит таким позорным способом – перекусыванием горла. А порезанная на куски одежда и штаны без пояса, оголившие некоторые пикантные участки его тела, дали повод расценивать происшедшее не только надругательством над телом, но и издевательством и глумлением над душой храброго воина.

Но не потенциальная кровная месть напугала Михаила в итоге всей этой истории. После этого случая он убивал еще много раз. И дистанционно, меткими выстрелами. И с помощью автоматного штыка, диверсионного ножа и любых других предметов, подвернувшихся в критический момент под руку. И просто, голыми руками, одним резким движением ломая противнику шейные позвонки и разрывая спинной мозг. Ни процесс, ни результат таких убийств какое-то время не вызывали у него никаких ярких эмоций, ни положительных, ни отрицательных. Он просто считал свою службу долгом перед Отечеством, тяжелой, опасной, но необходимой работой.

Резкая и неожиданная смена эмоционального состояния произошла уже перед самым дембелем. В очередной рукопашной схватке с очередным крепким боевиком, он снова, с ног до головы, обильно измазался его и своей кровью. В тот раз Михаилу удалось несколько раз вонзить лезвие своего ножа в его живот. Но смертельно раненый враг еще долго продолжал сопротивляться, до крови расцарапав его лицо длинными, грязными ногтями.

С этого момента его начали мучить ночные кошмары. Вперемежку снились ужасные, реально пережитые сцены его настоящей войны и малопонятные картины смертельных, кровавых схваток хищных диких зверей. Это были какие-то полуфантастические, доисторические саблезубые тигры, агрессивные клыкастые обезьяны, зубастые и когтистые дикие собаки и огромные зеленоглазые волки. К какому из этих видов принадлежал сам – ни в одном сне не увидел, хотя постоянно, перед тем как проснуться в холодном поту, выходил из этих схваток живым и невредимым. Серьезно начал переживать за состояние собственной психики. Он и до этого был убежден в том, что любая война, с ее насилием и убийствами, бесследно для ее участников не проходит и неминуемо ведет к болезненной деградации даже самых сильных и убежденных личностей. Никому, даже самым близким и проверенным боевым друзьям, о своих снах и мыслях ничего не рассказывал. Когда твердо для себя решил заканчивать "свою войну", больше никого никогда не убивать и категорично отказался от настойчивых предложений командования остаться на сверхсрочную службу, слегка попустило, ночные кошмары прекратились. Даже обрадовался, что расшатавшаяся психика начала восстанавливаться и приходить в порядок. Но вскоре эта же проблема вернулась к нему совсем с другой стороны.

Во время разведывательно-диверсионных рейдов по кавказским лесам и пастбищам, ему и раньше часто приходилось сталкиваться с горными волками и кавказскими овчарками, охранявшими от них большие отары овец. И те, и другие всегда держались стаями. И те, и другие издалека замечали и реагировали на военного человека, в камуфляже и с автоматом в руках, естественным и понятным образом – сдержанно и внимательно наблюдали, не демонстрировали ни страха, ни агрессии. До тех пор, пока не ощущали опасных эмоций и действий с его стороны.

За неделю до дембеля с Михаилом произошел очередной невероятный случай, снова погрузивший его в глубокий омут тяжелых мыслей о состоянии собственной психики. При очередном визите в шалаш к знакомому чабану, его гордость и опора, вожак большой стаи пастушьих собак, крупный и своенравный кобель по кличке Шерхан не столько удивил своим поведением гостя, сколько расстроил и обескуражил своего хозяина. Обычно Шерхан лежа отдыхал в нескольких метрах от шалаша, одновременно держа в поле зрения и хозяина, и его отару овец, и рабочих пастушьих собак по ее периметру. Он никогда не приближался к гостям своего хозяина, все время насторожено следя за ними издалека. В этот раз, увидев Михаила, резво вскочил на все четыре лапы. На мгновение оскалил зубастую пасть и вздыбил шерсть на загривке. Но потом, встретившись с гостем взглядом, вдруг, как-то обмяк, опустился на живот, глядя ему прямо в глаза, тихо и жалобно скуля, пополз навстречу. Не обращая никакого внимание на грозные окрики и команды хозяина, мелко сипетя подрубленым хвостом, в метре от удивленного Михаила перевернулся на спину, поджав лапы к животу. Поднялся и удалился лишь после того, как Михаил, преодолев смущение и боязнь обидеть хозяина пса, громко продублировал его, неоднократно и безуспешно повторяемую, команду: "На место!" Опытный и мудрый чабан до конца встречи скрывал свои эмоции и ни словом не обмолвился о странной метаморфозе, происшедшей с его любимым вожаком. Уже прощаясь, узнав о близком дембеле Михаила, на прощание проронил: "Хвала Аллаху! Он избавляет тебя от неизбежной и непоправимой участи перестать быть человеком и превратиться в этой войне в бешеного зверя!"

Через два дня аналогичное поведение на узкой лесной тропе продемонстрировал уже здоровенный горный волк, вожак солидной, по здешним меркам, стаи. Михаил в этом предрассветном рейде шел замыкающим. До спины впереди идущего бойца было метров 12-15. В какой-то момент ему начало казаться, что он ощущает чье-то постороннее присутствие. Мысль о засаде или боевике – наблюдателе отпала через несколько десятков метров. Этот "кто-то" тихо крался параллельно, метрах в 5-7 от тропы, искусно скрываясь за густыми зарослями кустарника. Рискуя нарушить указания командиров, требования конспирации и безопасности, все-таки решил остановиться. Спрятавшись за толстым стволом дерева, снял с предохранителя, передернул затвор и направил ствол автомата в направлении едва уловимого шороха. Через секунду, из -за кустов появился огромный горный волк, и точь-в-точь повторяя поведение Шерхана, ползком на брюхе, по-собачьи жалобно скуля, подполз к тропе и перевернулся на спину. Следом за ним, из-за кустов появились несколько других волков меньшего размера и парочка трехмесячных волчат. Они не ползли к тропе и не падали на спину. Остановившись в метре от кустарника, суетливо перебирали передними лапами, виляли хвостами и нетерпеливо-жалобно скулили в тон вожаку. Михаил уже было собрался по старой памяти скомандовать серо-коричневому хищнику: " Пошел на место!", но вовремя спохватился и тихо рассмеялся. Вместо голосовой команды, сделал какой-то рефлекторный жест свободной от автомата рукой и словно людей, спокойным и тихим голосом попросил волков вернуться в кустарник. Вожак тут же вскочил и через мгновение, вместе со всей своей стаей растворился в густых зарослях.